— Мой милый друг, — воскликнул Лангилль, — вы не…
Но Тремор, казалось, не слышал художника.
— Послушайте, Сюзи, — сказал он, — уже скоро пять часов, почти светло…
— Тем лучше! Мне было бы приятно получить здесь первый завтрак.
— О! правда, правда! — одобрил любезно Лангилль.
— Правда, правда! — возразил Мишель, — передразнивая его с нетерпением. — Хорошо вам поддакивать! У меня ужасная головная боль!
Тотчас же Сюзанна оставила руку своего танцора.
— Если у вас болит голова, поедемте… мне казалось, что еще пять минут… и что Колетта не… но, одним словом, едемте.
В Кастельфлоре Мишель высадил обеих молодых женщин и проводил их в переднюю, затем поспешно поцеловал Колетту и протянул руку Сюзанне.
— Я бегу, — сказал он. — Этот злополучный кучер должен меня проклинать.
— До свидания и благодарю, братец! — крикнула ему Колетта.
Оставшись один, при бледном свете утра, когда дождь мягко стучал в стекла окна, Мишель бросился, не раздеваясь, на кровать. Ему хотелось спать, он старался не думать о событиях вечера, но капля шампанского, выпитая им, воспламеняла его мозг. Мысли, который он хотел бы изгнать, теснились в его уме, осаждая его как кошмар. И в волшебном свете постоянно вертелась хрупкая, зеленая чародейка…
Он должен был сознаться себе, что во время этой нескончаемой ночи бывали моменты, в которые он чувствовал себя способным отдать всю свою историю хеттов, чтобы танцевать так, как Поль Рео и Деплан.
— Я ее не люблю, однако, — повторял он себе, зарывая голову в подушку; — нет, мне кажется, право, что я ее не люблю, мне кажется даже, что, имей я свободу выбирать, я никогда бы не подумал на ней жениться, но она меня околдовывает, она меня опьяняет, как и других… Ах! если бы она знала, маленькая злая кокетка, находящая меня недостаточно „поддающимся обольщению“, если бы она знала! Как бы она торжествовала, как бы она смеялась надо мной.
Мишель поднялся около 10 часов, не спав всю ночь, разбитый кошмаром этого утра.
Дождь испортил дороги; тем не менее он решил поехать в Кастельфлор, убежденный, что он отправляется туда за нужным ему сочиненьем по этнографии, которое можно было найти у его зятя. Но он не видел ни г-на Фовеля, заинтересовавшегося постройкой и установкой оранжереи и занятого совещаниями с садовником, ни Колетты, спавшей еще. За то, в маленькой гостиной нижнего этажа, по которой он проходил, чтобы попасть в библиотеку, он застал Сюзанну.
Она завтракала, расположившись удобно за столом, блестевшим красивым серебром и фарфором: ее завтрак был довольно сытный — хлеб, масло, яйца всмятку и чай — пища деятельного и здорового человека, которому недостаточно питаться воздухом и светом.