По окончании обеда Мишель распаковал часть привезенных вещей: резьба по дереву, редкая, с чем то глубоко индивидуальным в замысле и в работе, вышивки с гармоничными и тонкими оттенками — работа норвежских крестьянок; Сюзанна покраснела от удовольствия, когда ее жених преподнес их ей. Со смехом дети овладели игрушками, привезенными им, и Низетта сжимала в своих объятиях куклу в финском костюме, больше ее ростом.
Но уже карета ждала в течение нескольких минут. Стоя перед зеркалом, выгибая свою хорошенькую талию, в черном атласном поясе, мисс Северн прилаживала свою вуалетку.
— Итак, вы не были скандализованы моим визитом? — спросила она через плечо. — Ведь у вас тут, во Франции, такие смешные. Вначале я была озабочена, постоянно спрашивая себя: принято ли здесь или нет, прилична ли я? А затем, баста! я решила быть самой собой! О! я буду вас конфузить, вы увидите, если не сегодня, то это будет завтра или позднее!
Он протестовала так как действительно, приехав тоскующим и не ожидая ничего веселого, он провел прелестный вечер.
Молодая девушка немного наклонила голову, чтобы застегнуть перчатку; вдруг она подняла ее и посмотрела своему кузену прямо в глаза; это была иногда ее манера.
— Майк, — сказала она, — хотите заключить со мной договор? Не будем изображать из себя жениха и невесту в жанре Манцони[27]!.. Раз уже выяснено, что мы не романтические влюбленные, и что нам не пристало ни одному, ни другой проводить жизнь, воркуя как голубки, будем товарищами. Вы увидите, я премилая, когда захочу; я не совсем глупа, я убеждена, что я сумею вас понять, несмотря на мои ветреные манеры… и мне с вами не скучно, нет, мне кажется, что вы на меня совсем не нагоняете скуки… Затем, со мной вы будете часто смеяться, как сегодня вечером, я в этом уверена… а для вас это будет превосходно, избегать ваших „blue devils“[28]… так как у вас бывают эти „blue devils“. О! не говорите — нет… Мы будем гулять, мы станем разговаривать, и так как мы не будем считать себя обязанными заниматься исключительно только самими собой, мы сможем быть любезными со всеми и прослывем за прелестных жениха и невесту… что разрушит все установившаяся понятия… Идет?
Она протянула ему свою маленькую, открытую ручку; он ее взял и пожал, улыбаясь:
— Идет, — сказал он.
Шаги лошадей замирали в отдалении. Мишель сел под деревьями. Восхитительная свежесть ласкала его лицо, ароматы подымались от травы, где трепетали бледные сияния. Вдали пели голоса, идеализированные расстоянием.
С глазами, устремленными то на небо, как бы забрызганное золотом, то на величественный верх башни Сен-Сильвера, весь в цветах, Мишель долго отдыхал в этой спокойной и мягкой полу-тишине.