* * *
Спустя две недели после расстрела генералов Западного фронта в большом котле под Уманью сгинули войска сразу трех армий: 6-й, 12-й и 26-й. И это при том что в отличие от армий Западного фронта полки и дивизии Юго-Западного встретили первые залпы войны не в койках, а на своих боевых позициях. Тем не менее расстрельный зуд в Кремле приутих и командующего Юго-Западного фронта генерала М. Кирпоноса отзывать не стали и под суд не отдали. Не стали судить и расстреливать и командующих Южным и Северо-Западным фронтами, хотя на их участках произошли точно такие же поражения, что и на просторах Белоруссии. Просто они были первыми — генералы Павлов, Коробов и иже с ними. Просто по ним пришелся самый первый и главный удар вермахта и по ним же прошелся потом и первый гнев Вождя, обескураженного убийственным началом войны…
Глава семнадцатая
«Кобра» переползает в Минск
Лунь понимал: рано или поздно, а скорее всего — рано, немцы вычислят участки дорог, где пропадают их машины, и начнут прочесывать окрестные леса. Предвестником возможной облавы стала «рама», летавшая время от времени над лесом и шоссейными дорогами. Вряд ли самолет-разведчик смог засечь их машину и их становище. Все было хорошо прикрыто густым ельником и широкой маскировочной сетью. Жалко было покидать обжитое место, да еще близ родничка в овраге. Но уходить все же придется. На войне побеждают те, кому ничего не жаль, кто не испытывает жалости не только к врагу, но и к себе самому. К тому же Луню порядком надоело «мышковать» на дорогах — все это комариные укусы. Хотелось нанести удар почувствительнее! Но для этого надо было перебираться поближе к большому транспортному узлу, а значит, к Минску. Там будут другие возможности. Конечно, опасно отправляться в самое логово германского зверя, но, как говорят китайцы, безопаснее всего в пасти тигра.
Едва Лунь заговорил о Минске с Сергеем, как тот радостно его поддержал:
— Конечно, надо перемещаться в Минск!
Он не стал развивать свою мысль насчет того, что в Минске он, может быть, разыщет Ирину. Но очень верил, что найдет ее именно там. Разумеется, она могла эвакуироваться вместе с редакцией на Восток, однако могло быть всякое, тем более что Ирина не была военнослужащей, а числилась вольнонаемной.
Лейтенант и Петрович к идее перебраться в Минск отнеслись с большим сомнением и даже тревогой.
— Так это ж все равно что в плен сдаться! — мрачно заявил лейтенант.
— Но, но! Разговорчики! — прикрикнул на него Лунь. — Рассуждать насчет плена я бы поостерегся! Мы разведывательно-диверсионная группа и обязаны действовать в любых условиях, в том числе и в подполье.