Я завершаю вечер — намного раньше, чем это бывало в прошлые года — и мы возвращаемся к ней домой. Там мы просто заваливаемся на диван и болтаем ни о чем… и обо всем. Постепенно, мы заговариваем о домашних питомцах, и я рассказываю ей все о Кинге, огромном черном Датском Доге, с которым я вместе рос. Я искренне любил этого здорового волосатого засранца, поэтому был вроде как в ужасе, когда Долорес сказала:
— У меня никогда не было собаки.
— Правда? Никогда? Даже… чихуахуа?
Она машет головой.
— У меня был хомячок — они довольно самостоятельные. Моя мама никогда не хотела брать на себя ответственность за собаку. Плюс сюда еще и слюнофобия.
Я улыбаюсь, потому что чувствую, что это будет забавно.
— Что?
— Слюнофобия. У меня стойкое отвращение к любому человеку или животному с чрезмерно продуктивной слюнной железой.
— Ты сейчас шутишь.
— Я еще могу терпеть слюнявые поцелуи — ну ты это уже знаешь. Это довольно возбуждает, в определенные моменты. Но слишком много слюней — это мерзко. А харкание, распускание слюней — это просто недопустимо. Прям тошнит.
Долорес не волнует грязь или пот или неопрятность. Она не боится грызунов — даже крыс размером с кота, которые рыщут по городу и довольно-таки ужасны, я вам скажу. Она влюблена в мой мотоцикл и на самом деле любит змей. Ничего не могу поделать, но такой бзик — это прореха в броне «мне на все похрен» — кажется мне прикольной. Смешной.
И мне хочется прям поиздеваться над ней немного на эту тему.
Девятилетний мальчишка, сидящий во мне — тот самый, который махал длинноногим пауком у лица Александры, не смотря на последствия, которые следовали за этим — вылазит наружу. Это единственное объяснение того, что я делаю дальше.
— Значит… тебе не понравится, если я сделаю вот так?
Я громко очищаю свой нос и скапливаю на задней стенке горла большой шарик слизи.
Долорес отклоняется назад, с отвращением закрывает глаза и поднимает руки в знак протеста:
— Не делай так больше.
Я сглатываю слюну и насмехаюсь:
— Думаю, ты, на самом деле, не захочешь, чтобы я тут перед тобой изобразил Джона Бендера.
Джон Бендер — это из «Клуба «Завтрак». Если вы не понимаете, о чем я, посмотрите и узнаете.
Она, и правда, выглядит немного так, будто в панике.
— Даже не смей!
Я широко улыбаюсь. Потом наклоняю голову назад, открываю рот и выпускаю в воздух огромный харчок. Он пролетает какое-то расстояние, на мгновение зависает, а потом снова приземляется в мой раскрытый в ожидании рот. Прежде чем я успеваю сказать «вкусно», Ди уже орет, вскочив на ноги.
— Ааа! Как противно!
Она скачет, пританцовывая, будто ей под платье заползли муравьи, и тычет в меня пальцем, когда орет: