– Я помню.
Мы замолкаем. Он засовывает руки в карманы, глядя на проезжающие мимо машины. Прощание никогда не бывает изящным. Всегда остаются какие-то недосказанные слова, воспоминания, от которых нужно избавиться, загрязняющие наш мозг до тех пор, пока время само не сотрет их. Бесповоротность, которая должна быть легкой, всегда полна неловкости.
– Думаю, мне пора, – мягко произношу я.
Он кивает, разворачивается, но внезапно останавливается.
– У меня тоже был роман.
Я роняю ключи. Вслед за растерянностью приходит возмущение. Он излил на меня весь этот праведный гнев, а у самого тоже рыльце в пушку? Он что, шутит?
Когда он поворачивается ко мне, я ожидаю увидеть триумф мужчины, который нанес сокрушительный удар, но вместо этого вижу грусть.
– Много лет назад, и длился он всего месяц. Она была студенткой-практиканткой у нас на фирме. Когда мы были вместе, ты казалась… думаю, больше всего подойдет слово «меланхоличной». Я решил, что теряю тебя. А потом эта амбициозная юная леди с черными волосами и светлыми глазами… она пришла в мою фирму, искала модель для подражания, смотрела на меня восхищенными глазами… я был слаб, я решил, что теряю тебя.
– Но когда… – Я замолкаю, как только воспоминания всплывают на поверхность памяти. – Мы встречались всего год…
– Да, ты помнишь то время, пять лет назад. Ты несколько месяцев уже как работала и внезапно стала отдаляться от меня. Я пытался дотянуться до тебя всякими романтическими штуками, жестами любви, но ты не отвечала, а я был слишком труслив, чтобы спросить напрямую, что происходит.
Слишком труслив. В этом мы с Дейвом похожи. Кроме…
– Ты и правда говорил со мной об этом. Мы были у меня, прикончили бутылку вина, и ты спросил, не теряю ли я интерес. Ты спросил, не из-за тебя ли я так грустна.
– А ты начала плакать. Тогда ты впервые рассказала мне о сестре.
– Это была десятая годовщина ее смерти.
Птичка легко опустилась на асфальт у наших ног и принялась клевать крошки от крекера, которые обронил тут какой-то прохожий.
– И тогда ты закончил роман с ней?
Он снова кивает. Птичка продолжает кормиться на чьей-то небрежности.
– Когда я услышал историю твоей сестры, я понял, что ты для меня идеальная пара.
– Прошу прощения? – В моих висках снова начинает стучать раздражение.
– Ты говоришь, что я боюсь, Кейси? Но сама-то ты была просто в ужасе. Тебя трясло от одной мысли о том, что ты можешь потерять контроль над собой, ты боялась до такой степени, что позволила установить для тебя правила, ты позволила мне контролировать себя. Если тебе когда-нибудь и хотелось взбунтоваться, ты подавляла в себе это желание, лишь бы