Но с Робертом Дейдом?
Я смотрю в его глаза. Умеет ли он читать мысли? Спокойная всезнающая улыбка намекает на это. Я обхватываю его ногами за талию; его губы склоняются к моему уху.
– Кейси, – шепчет он.
Он выходит, переворачивает меня и снова входит. Я опять кричу, мои груди вжимаются в твердый матрас. Я хватаюсь за стойки спинки и трясу их, как осужденный трясет решетку, моля об освобождении.
Он снова и снова входит в меня, и на последней грани контроля над собой его губы шепчут:
– Никто, кроме меня.
Я поднимаю ему навстречу ягодицы и знаю, что контроль уже потерян.
– Давай, – стонет он, и в этот момент мы кончаем с ним вместе.
Ощущения настолько сильны и первобытны, что могут привести к гибели.
Он падает на меня всем телом, я закрываю глаза и пытаюсь вернуться обратно на землю.
Пожалуй, с Дейвом я была бы в большей безопасности.
Я опоздала на работу почти на час. Барбара удивленно смотрит, как я прохожу мимо нее в кабинет. Я забыла позвонить и сообщить ей о том, что задерживаюсь, чего раньше никогда не бывало. Но все в порядке. Я уже собралась с мыслями. Гипнотические события утра остались позади. К тому времени, как пришла пора расставаться, голос Роберта стал нормальным, привычно уверенным.
Но, сидя за рабочим столом и проверяя входящую почту, я вновь ощущаю смутную тревогу. Я потеряла себя нынче утром, отдала ему свое тело, свою волю… Позабытый и позаброшенный ангел у меня за плечом оживает, призывая меня бежать. Молит о том, чтобы я хотя бы сейчас к нему прислушалась.
Но я не могу убежать от Роберта. Только не теперь, пока нет. Том прав: это не то, чего я хочу. Эти отношения явно идут на пользу фирме, моей карьере и так далее, но не это важно. Я не могу убежать от Роберта, потому что не хочу. У меня нет силы воли, чтобы заставить ноги двигаться.
Том со свойственной ему беспардонностью врывается в мой кабинет. Барбара с виноватой улыбкой на лице закрывает у него за спиной дверь, оставляя нас наедине.
– Том, извини, что не предупредила о своем опоздании; просто… – начинаю я, но что-то меня останавливает. Капельки пота у него на лбу, горячечный румянец на щеках, крепко сжатые челюсти – все это не предвещает ничего хорошего. – Что-то случилось?
– Моих извинений не хватило? – хрипит он. Я никогда не слышала, чтобы он так говорил. Голос тонкий, бесцветный, а под ним – бушующий океан ярости, который грозит уничтожить все здание. – Или я был недостаточно искренен?
Я трясу головой, ничего не понимая.
– Я знаю, что зашел слишком далеко в пятницу вечером. И извинился за это!