Он продолжает смотреть в стену.
– Это шутка, – снова произносит он, на этот раз тише и спокойнее. – Я за всю свою карьеру не обидел ни одной женщины.
– Ну…
Том медленно поворачивается и фыркает.
– Ты? – Он делает шаг в мою сторону. – Я позволил себе несколько дерзких реплик после того, как ты сверкала передо мной голым задом.
Я холодею, ногти впиваются в столешницу.
– Я не сверкала перед тобой…
– Скажи, если бы я не запер Дейва снаружи, если бы принял предложение на ужин, ты бы стала прислуживать мне? Разливала бы вино в этом платье, на которое ушло материи меньше, чем на носовой платок? Сидела бы рядом со мной без трусов, прекрасно понимая, как высоко задирается подол юбки, стоит тебе опуститься на стул, зная, что я буду весь вечер пялиться на тебя, в буквальном смысле полунагую? Неужели ты разрешила бы Дейву унизить тебя передо мной, позволила бы ему воплотить в жизнь эту фантазию мести?
Теперь пришел мой черед краснеть. Унижение того вечера болью взрывается в теле, как будто снова ударили по больному месту.
– Нет нужды…
– Потому что именно так я все это вижу, – продолжает Том, отмахнувшись от меня. – Ты была загнана в угол. Думала, что у тебя нет выбора. Но я дал тебе выбор. Эта задница, твой жених, хотел устроить шоу? Я не позволил ему! Я ушел! Я позвонил мистеру Дейду! Не я здесь плохой парень, так почему ты натравила своего пса на меня? Потому что я сказал тебе то, что ты не желала слышать?
– Я никого на тебя не натравливала! – цежу я сквозь зубы, медленно поднимаясь из кресла. – Я очень благодарна тебе за то, что ты не повел себя как последняя тварь, когда Дейв решил использовать тебя как оружие против меня. Я благодарна за то, что ты позвонил мистеру Дейду. Но это не дает тебе права обращаться со мной так, как в пятницу. Однако, несмотря на все это, я не просила тебя уволить.
– И ты ждешь, что я…
– Мне все равно, во что ты веришь, а во что нет! – припечатываю я, не давая ему возможности закончить свою мысль. – Я рассказала своему любовнику о том, как прошел день на работе. И все. Все! Я имею право на это! Я имела право сделать все, что я сделала с тех пор, как мы виделись в последний раз!
– И он тоже? Ты действительно веришь в то, что он тоже имел право сделать это? – взрывается Том, и вопрос мечом повисает в воздухе над моей головой.
Кажется, Том тоже видит этот меч, и это его успокаивает. Он удовлетворен тем, что вывел меня из равновесия. Но со спокойствием накатывает новая волна меланхолии. Плечи его опускаются, красная краска сходит с лица, и Том вдруг стареет на глазах. Он выглядит как минимум лет на десять старше того Тома, что со смехом, сам того не подозревая, подписал себе в пятницу смертный приговор.