– Это твое определение цивилизованности?
– У нас с вами бизнес, мистер Дейд. Может, перейдем к делам?
Он вздыхает, «Рубиновый вторник» кончился, его отсутствие пробивает небольшую брешь в моей решимости, которую я не могу себе позволить. Я протягиваю руку:
– Отдай мне одежду.
Он без сопротивления протягивает ее мне.
– Я и ты, нас не назовешь хорошими парнями, – говорю я, натягивая брюки. – Мы совершали плохие поступки.
– Если ты сделаешь это, – говорит он, пристально глядя на меня, – если выйдешь замуж за нелюбимого, ты не только ранишь меня, ты разрушишь себя. И что еще более важно, ты будешь мучить его.
Я замираю, но лишь на миг.
– Я сделаю то, что должна сделать.
Пол такой прохладный под моими босыми ногами.
– Думаю, если ты послушаешь меня хотя бы несколько минут, ты поймешь, что у тебя есть выбор.
Я смотрю на него. Он многого не знает. Все эти тайны, скелеты в шкафу. И я больше не знаю, бегу ли я прочь или меня ведут к моей судьбе. Я знаю одно: я собираюсь выжить. Моя сестра не сумела сделать этого.
Он изучает меня; его карие глаза пожирают меня, как обычно.
– Ты что-нибудь хочешь мне сказать? – спрашивает он.
Я невольно улыбаюсь. Никто никогда не читал меня будто открытую книгу, а ведь этот мужчина встретил меня меньше чем две недели назад.
Он кивает:
– Я пойду наверх, на палубу, налью нам вина. Надеюсь, когда ты оденешься, мы сможем поговорить.
– О, теперь ты хочешь поговорить? Значит, дело не только в сексе? – усмехаюсь я.
– Я же сказал тебе, я хочу узнать тебя во всех смыслах этого слова. Я поднимаюсь на палубу. Если ты выйдешь поговорить, я буду знать, что по крайней мере ты оставляешь мне надежду.
Он покидает каюту. Я слышу, как его шаги замирают, а потом вновь слышатся у меня над головой. Теперь для него пол – мой потолок.
Я потрясенно осознаю, что Роберт Дейд больше не принуждает меня ни к чему. Он не пытается соблазнить меня или ошеломить.
Роберт Дейд просто просит поговорить с ним.
Побеседовать, как с нормальным человеком? Делали ли мы это когда-нибудь? Нас всегда поглощала страсть, разрывало возбуждение. Сидели ли мы с ним когда-нибудь и говорили просто так, ни о чем, если не брать во внимание работу?
Нет.
Но вдруг у нас получится. Эта возможность захватывает меня и обретает мистическую притягательность. Мы можем быть большим, чем рев мотора спортивного авто, чем торопливая ночь в шикарном отеле.
Я прикрываю глаза. Проносящиеся мимо образы отличаются от фантазий, которые я лелеяла последние две недели. Я вижу, как мы с Робертом Дейдом сидим в кино и едим попкорн. Вижу, как мы склонились над журналами Wall Street Journal и LA Times во время воскресного завтрака. В моих фантазиях наши дикие порывы подкрепляются крепкой связью, прочной, как опоры, поддерживающие его дом на холме.