– Я понимаю достаточно, – зло бросает он. – Я понимаю, что имею, а что нет.
– Но все не так просто!
– Все всегда было просто.
Я все еще пытаюсь выровнять дыхание, пока он застегивает рубашку.
Земля сошла со своей орбиты. Все не так, как должно быть. Минуты медленно уплывают прочь, мое дыхание выравнивается. Я поправляю одежду, глядя, как в окне плывут серые облака.
– Вы два сапога пара, – говорю я. – Оба задиры.
Роберт поворачивается:
– Извини?
– Вы считаете, что знаете, что для кого лучше, всегда. Вы говорите мне, что я должна стать более независимой, а потом ерепенитесь, когда я поступаю не так, как вам хочется.
– Я никогда не запугивал тебя, – взвился он. – Я никогда не подниму на тебя руку, мне такое даже в голову не придет.
Я пожимаю плечами, на меня нападает внезапная меланхолия и усталость.
– Некоторые задиры пользуются кулаками, другие шантажом или словесным насилием. А есть такие, которые выбирают своим оружием удовольствие. Ты знаешь, как заставить меня… почувствовать нечто, и пользуешься этим, чтобы держать меня под контролем… правда, у тебя не очень получается, так? Ты заставляешь меня выкрикивать твое имя, но не можешь заставить меня подпрыгнуть, когда ты выкрикиваешь мое.
Лицо Роберта каменеет.
– Ты так плохо обо мне думаешь?
– Я так плохо думаю о мужчинах.
Он внимательно всматривается в меня.
– Вчера, после твоего ухода с яхты, ты фантазировала обо мне.
Я не отвечаю, но щеки заливает краска.
– Я знаю тебя, Кейси, – вздыхает он. – Даже когда меня нет поблизости, я внутри тебя. Я могу приласкать тебя мыслью.
– Тогда приласкай меня, – едва слышно предлагаю я. – Ласкай меня своими мыслями, глазами, руками, губами, и позволь мне приласкать тебя. – Я направляюсь к нему; мне хочется быть сильной, но я не в состоянии противиться притяжению. – Я не могу быть твоей, не сейчас, и не так, как ты хочешь. Все очень сложно. Но я хочу тебя, Роберт. – Я опускаю глаза и вижу, что он все еще напряжен. Я беру его за руку, провожу языком по его большому пальцу. – Видишь? Между нами все просто.
Он улыбается, но как-то кисло, и делает шаг навстречу.
– Господь свидетель, как я тебя хочу. Я хочу, чтобы ты так громко звала меня по имени, что в Оранжевой республике было слышно. Но, – с последним словом он забирает у меня руку и поднимает мой подбородок, заставляя меня посмотреть ему прямо в глаза, – это будет на наших условиях. Не только на твоих и определенно не на его.
– Это месть? – интересуюсь я. – Я ушла от тебя, а теперь ты уходишь от меня?
Он качает головой; я вижу, что он чувствует мою усталость и невольно берет ее на себя.