Тэд даже не поддразнивал ее былым прозвищем, «Доткомовской Золушкой». В «Нью-Йорк пост» давно сменили тему. Нынче в ходу смерть Алуэтты. Засуха во Флориде. Конфуз с английской королевой, рухнувшей в конвульсиях на переговорах с китайскими поставщиками ширпотреба.
Пока их экипаж цокал по Пятой авеню, Пенни старалась не смотреть на облицованный розовыми зеркалами фасад, что высился впереди, на перекрестке с Пятьдесят седьмой улицей. У входа томилась очередь. Уходящая за горизонт.
– Глянь-ка, – сказал Тэд. – Никак Моник?
Пенни присмотрелась: и впрямь, зябко постукивая каблучками, на тротуаре прохлаждалась девушка, обнимавшая себя за плечи. Вся очередь до последнего человечка была из женщин. Вжав голову в плечи, Пенни съехала как можно ниже. Морщась от разочарования и досады, уткнулась носом в воздушные шары.
– Мо! – окликнул Тэд и махал до тех пор, пока его не заметили.
– Жуть, да? – взвизгнула Моник. – Да я за «Блэкберри» меньше стояла!
Полуденное солнце переливалось искрами в стразах у нее на ногтях и на бусинах в косицах.
Тэд велел вознице притормозить.
Пенни вновь показалось, что о ней забыли, низвели до вонючей собачонки. Она с нарочитым удивлением вскинула лицо, притворившись, будто только сейчас заметила соседку. Пенни знала, что у Моник заготовлен целый список «кончиков», которые той не терпелось притащить из магазина и опробовать. Интернет гудел от хвалебных отзывов первых «примерщиц». Да что там хвалебных: это больше напоминало массовую истерию. Невзирая на гигантские складские запасы, намеренно созданные ко дню открытия, офшорные фабрики едва справлялись с наплывом заказов. Сарафанное радио сработало похлеще лесного пожара. Говорящие головы на телеэкранах сетовали, что, коль скоро такая масса женского населения вдруг сказалась больной и пожелала остаться дома, валовый национальный продукт может дать просадку.
Пенни негодовала на мужчин-репортеров, подававших эти новости как похабный анекдот: то подмигнут, то осклабятся, а то и жест какой изобразят.
– Прибереги свои денежки! – крикнул Тэд. – Джеральд из отдела авторского права давно положил на тебя глаз!
Лошадь фыркнула. Сзади посигналили.
– Ты разве не в курсе? – не осталась в долгу Моник. – Всех мужиков теперь на свалку!
Очередь одобрительно загудела.
Моник продолжала играть на публику.
– Да я сама все умею почище любого самца! – Она пренебрежительно щелкнула пальцами, чуть ли не высекая искры из стразов.
Вновь одобрительный гул, погромче прежнего. Смех, аплодисменты. Народ поддерживал.
Им посигналили снова. Очередь заворочалась, начала двигаться.