Я пожал плечами:
– Лишь бы инструкции были исчерпывающие.
Мейтленд снова улыбнулся:
– Простите. Отставка Палмера стала для меня неожиданностью. Впрочем, я сам виноват. Ошибся в нем. А теперь позвольте рассказать о больнице. Это очень интересно. – Мейтленд достал из кармана пиджака узкий серебряный портсигар и предложил мне сигарету. Дал прикурить мне, потом прикурил сам и подтолкнул ко мне хромовую пепельницу. – Раньше Уилдерхоуп был охотничьей резиденцией и принадлежал семейству Гезеркоул – восточно-английской аристократии. Во время Первой мировой дом был пожертвован армии в качестве помещения под госпиталь для выздоравливающих. Позже госпиталь превратился в административное здание, а впоследствии – в разведывательный центр. Говорят, однажды там останавливался Черчилль, когда приезжал на тренировочную базу в Орфорд-Несс. Я много лет искал как раз такое место. Когда узнал, что военным здание больше не нужно, навел справки, оживил старые связи. – Мейтленд затянулся. – У нас двадцать четыре места. Два крыла и наркозная комната. Также осуществляем амбулаторное лечение, хотя и не очень часто, иногда выезжаем на дом – пришлось согласиться, чтобы Медицинский совет успокоился.
– А откуда поступают пациенты? – спросил я.
– Из лондонских обучающих больниц. Но наша репутация распространяется быстро. Лечебный центр подобного типа чрезвычайно полезен. Пока что учреждение невелико, но, уверен, в скором времени начнет расти. Медсестер девять. Восемь моих Флоренс Найтингейл[1] и местная девушка, она проходит у нас обучение. Еще завхоз, Хартли, а кухней заведует его жена.
– А сколько медицинского персонала?
– Врач всего один.
От неожиданности я запнулся.
– Один врач?
– Да.
– Но…
– Знаю, о чем вы подумали. Не беспокойтесь. Работать без передышки не придется. У нас договоренность с деревенской больницей под Саксмандемом. Дежурный психиатр будет подменять вас почти каждые выходные.
Мейтленд потянул шнур и продолжил рассказывать об Уилдерхоупе, своем желании создать поистине совершенное учреждение, расширить больницу, пристроив будущей весной два новых крыла. Я отметил, что Мейтленд стал общаться со мной менее сдержанно. Затем настоял, чтобы я взял еще сигарету. Мейтленд был ярым критиком психотерапии и, восхищаясь новейшими достижениями в области фармацевтики, бранил новомодных «коммерсантов» с их кушетками.
– Методы Фрейда удручающе неэффективны. Вся эта болтовня – потерянное время… Триста миллиграммов хлорпромазина стоят нескольких месяцев психоанализа! Согласны? Сны, бессознательное, примитивные инстинкты! Психиатрия – ветвь медицины, а не философии. Причина психического заболевания лежит в физическом органе, мозге, и должна лечиться соответственно.