— Я последний раз спрашиваю, кто это сделал? — он подождал минуту, но, так и не дождавшись ответа, опять взорвался, — Да что вы тут у себя устроили вообще? Круговая порука, убийства, издевательство над начальством, игнорирование приказов! Да это список можно еще продолжать и продолжать! Я вас всех сгною на дальних кордонах! Будете у меня загибаться от холода на границе Великого леса и Вечных льдов!
Он замолк, набирая воздуха, долго орать он явно не привык. Со стороны он смотрелся чрезвычайно забавно: нервничает, орет, требует ответа на вопрос, который толком не задал. Через пару — тройку вдохов — выдохов он немного успокоился и начал говорить опять:
— Думаете, что вы тут самые умные? Нет, ребятки, я выведу вас на светлую поляну! — он ткнул пальцем в первого охранника, — Ты! Иди сюда и отвечай, убивал ли ты орка?
— Убивал. Да кто их тут не убивал, у нас же с ними постоянная война!
Остальные охранники согласно закивали.
— Хватит тут из себя пеньков лесных изображать! — лицо проверяющего своим цветом уже напоминало очень спелый помидор: и по цвету, и по готовности лопнуть от напряжения, — Говори, ты убил орка — повара, который сегодня убил заместителя десятника?
— Нет!
— Следующий!
К нему подошел второй охранник. Он, как это ни удивительно, тоже не убивал старого орка… Вскоре были опрошены все охранники, а не убивал никто… Надо было видеть лицо проверяющего… Он будто перегорел, гнев куда‑то испарился, оставив после себя только растерянность.
— Но… Но этого же не может быть… Кто‑то же должен был его убить? Я не мог ошибиться, чувство истины не ошибается. Но орк мертв, а эти не убивали. Кто же его убил? Моя охрана? Но зачем? Каторжники? Но ведь их загоняли вниз охранники… Ничего не понимаю…
Он поднимает глаза и видит меня. Совершенно спокойным голосом он интересуется:
— Почему вы притащили сюда этого каторжника?
— Он должен был провести нас к крысам и руде, но нас повернули назад, вот мы его схватили и принесли.
— Может это ты убил орка?
— А как он был убит? — поинтересовался в ответ я.
— Ему перерезали горло, — растерянность его, судя по всему, была чрезвычайно велика, раз он ответил на вопрос каторжника.
— Где же я смог бы раздобыть нож?
— А это мысль! — он даже кивнул в знак небольшой признательности, — Ты! — он опять ткнул пальцем в одного из охранников, — Принуждал ли ты кого‑то убить орка? Давал кому‑то свое оружие?
— Я бы мог с ним и сам справиться. Зачем мне кого‑то принуждать? А оружие, разумеется, давал, оно же не именное, почитай все в караулке его подержать успели!
— Молчать! Отвечать на поставленный вопрос! — сдается мне, его раздражение все же никуда не ушло.