Он не закончил, взмахнув рукой в чёрной перчатке и стукнув ей по рулю. Николай сидев, стараясь не клацать зубами слишком громко. Такой серьёзной информации он не ожидал.
По набережной они ехали ещё минут пять или шесть, пока Яков не свернул на улицу Академика Павлова, проехав мимо индустриального комплекса до того места, где улица делала «колено» между двумя институтами – Павлова и Бехтеревой, то есть ИЭМом^ и одним из корпусов Института Мозга. Там он остановился. Место было хорошее: не слишком популярные среди автолюбителей улицы просматривались на достаточно большую глубину, но всё же не были прозрачными. В обе стороны по бокам открывались скверики, садики, с веерами расходящихся тропинок и дорожек. Листьев на деревьев, кроме нескольких коричневатых лоскутков там и сям, не имелось, и видимость по сторонам не ограничивало ничто.
– Ну вот, – сказал Яков, заглушив мотор. – А теперь слушай. На Посадскую больше не ходи. Подойдёшь к двери моего деда – я шлёпну тебя сам. К Алексей Степанычу – твоё дело. Я его очень уважаю и всё такое, но прописываться за него я не собираюсь. И за тебя тоже. Я ещё жить хочу, а вокруг тебя, парень, слишком горячо становится.
«Парень» молчал, осознавая.
– Я не знаю, во что ты так серьёзно вляпался, но мне происходящее не нравится до такой степени, что у меня, ей-богу, есть жгучее желание завалить тебя самому а потом отдать твою голову тому, кто за ней придет. И знаешь, в том, что если им понадобится, то за ней ко мне придут, – по домашнему адресу, в Уругвай, в Таиланд, куда угодно, – я не сомневаюсь…
Яков вытер вспотевший лоб ладонью. Он действительно говорил серьёзно. Николай пригляделся к ручке своей дверцы. Возможно, Яков остановил машину в таком удачном месте не просто так. Рядом будка институтской проходной, с какой-никакой охраной. Даст ему выбежать, забежать в будку, пальнёт пару раз в воздух, а потом при нужде отчитается, что не смог догнать. Так?
– Делать я всего этого не буду, конечно, – сказал Яков вместо придуманного Николаем продолжения. – Так что не дрожи. Я ещё не до такого уровня скурвился. Но, знаешь, тенденция есть.
Он снова помолчал, утираясь. Разговор явно давался ему нелегко.
– Дед прыгает от радости и звонит Алексею Степанычу каждые десять минут. Поздравляет. Такое приключение, мол… Старые идиоты. Не навоевались. Твой особенно, – он, наконец, полностью развернулся к Николаю и перешёл на свистящий шёпот. – Ты знаешь, кого они завалили, а?
– Почему «они»? – глухо, и неожиданно для самого себя поинтересовался Николай. Слова выскочили из его рта сами по себе, без какой-либо связи с тем, что он думал или пытался думать.