Согнувшись и пригибая лицо от ветра, Николай торопливо дошагал до здания своей клиники, принадлежащего совместно терапии и нервным болезням. Где-то в районе центрального справочного бюро его попыталась притормозить какая-то женщина, но Николай замотал головой и зашагал дальше. Женщина с неудовольствием сказала ему в спину: «Будущий доктор, и уже хамло!», но оборачиваться и извиняться он так и не стал. Он не был хамлом, а просто не хотел останавливаться, облегчая кому-то возможный прицел, но незнакомой женщине этого, разумеется, не объяснишь.
Николай чувствовал, что переваривать подобное напряжение ему становится всё тяжелее: уже в относительной безопасности тёплого коридора терапии, он ощутил, что у него болит желудок. Нормальная гастритная боль, какая, наверное, была и у Январь. Поборов неловкость, он дошёл до буфетной и попросил стакан молока. Буфетчица посмотрела на молодого доктора с испугом, мелко закивав.
– Язва?
– Ох, надеюсь, что нет.
Николай три раза плюнул через плечо. Хорошо бы это было просто проявлением трепещущих нервов. С другой стороны… Он допил стакан, поблагодарил добрую женщину и вышел в коридор, прижавшись лбом к холодному стеклу выходящего во двор окна. «Давайте предположим, что я действительно просто параноик» – убедительным голосом сказал он самому себе, – не открывая, разумеется, рта. То, что за ним идёт целенаправленная охота, не подтверждалось ничем, кроме его собственных предположений -два уличных нападения за два дня любой нормальный милиционер с чистым сердцем спишет на распоясавшихся бандюков и шпану. И под одну, и под другую категорию пытавшиеся с ним пообщаться любители холодного оружия вполне подходили. Исчезновение Даши – косвенный признак, укладывающийся в картину ситуации только тогда, когда веришь в серьёзность происходящего. Если её тело так и не найдут…
Николай зажмурился от боли, и проходящая мимо женщина в больничном халате приостановилась на мгновение, но всё же не решилась ничего спросить, пошла дальше.
Если Дашу убили, то только её тело может стать настоящим доказательством того, что непонятности на отделении не ограничиваются ниоткуда возникающим диабетом и полиорганной недостаточностью у больных. Даже у больных самых умных и опытных докторов. Да и тогда это можно будет списать опять же на что угодно, включая насильников и маньяков. Ой, Дашка, Дашка…
Николай оторвался от окна и медленно пошёл по коридору, опустив голову и продолжая додумывать ту же мысль. На любой посторонний взгляд две части происходящего в эти недели, то есть смерти больных и нападения на их врачей, никак не связаны между собой. Единственное связующее звено, – это два состоявшихся трупа в квартире деда Лёши, успевших поинтересоваться конкретно им, доктором Ляхиным. Один из которых почему-то немец. Возникает вопрос: почему? Может быть, Дашина теория всё-таки имеет под собой хоть какие-то основания?