– Дмитревна, запускай, – едва кивнул он сизой головой. Прошаркав к дверям, мелкая согбенная бабулька в синем халате отперла задвижку, и в магазин, озабоченно бормоча, полезли люди с опухшими, щетинистыми лицами, неряшливые и нечистые, кто зажав в руке замусоленные мятые десятки, кто на ходу пересчитывая монеты в ладони, шевеля губами и тупо хмурясь. Среди них через никелированный турникет в зал протолкался и Вадим, своим свежим видом выделявшийся из похмельной братии. Немного оскалясь в нарочито глуповатой улыбке, он наклонил набок голову, криво глянув на бейдж охранника; тот безразлично смерил Вадима скользящим взглядом и, сцепив руки за спиной, установился на расставленных на ширину плеч ногах. Из прохода неспешно выступил второй безлико выглаженный парень с бейджем, и охранники переглянулись, жуя почти в такт, словно говорили на беззвучном языке.
Ханыги отползали от водочного отдела и выстраивались к кассе. Вадим нес бутылку, крепко взяв за горло и с недоверием рассматривая этикетку.
– И пакет, – сказал он кассирше.
На кассе висели пакеты с изображением верблюда на фоне грандиозного завода и надписью: «ТРУД ДЕЛАЕТ ГОРБАТЫМ».
Вадим возился с пакетом, пробуя засунуть в него непослушную бутылку, а синяя бабушка, расталкивая ранних покупателей плещущим ведром и волоча за собой по полу мокрые лохмотья швабры, сварливо приговаривала про себя:
– За вами мыть впятером не успеешь. Кто будет ноги вытирать? Кому тряпку постелили? Молодой, а с утра водку жрать…
– Иди ты дальше, – беззлобно бросил Вадим, совладав с бутылкой.
– Кончай, Дмитревна, – проплыл мимо охранник. – Ты чего, не выспалась?
– До кишок достанут, – оживился Вадим на слово поддержки, но секъюрити не удостоил его вниманием, зато синяя бабушка забурчала вслед:
– Поживешь, сколько я – тогда и обзывайся. Чтоб мне тут всякие говорили!.. У меня муж без ног, я сама из детдома.
В сердцах она махнула шваброй. Вадим легко увернулся от шлепнувшей по полу водянистой бороды.
– Из дурдома. Че, был день открытых дверей? И много вас убежало?
Но уборщица удалялась, пугая шваброй посетителей и горячо, но глухо продолжая с болезненной гордостью мученицы рассказывать историю своих мытарств, при этом угрожающе оглядываясь на Вадима:
– Кости варили с картошкой… Поешь косточки-то, поешь!.. Бычий хвост ели…
Вадим немного задержался поглядеть, как охранник непринужденно и сильно, как за дверную ручку, взялся за рукав криворотого дедка:
– Отец, платим за вермишель.
– Где?! – встопорщился дед с возмущением.
– Быстренько платим, не будем смотреть по карманам. Вадим полюбовался, как у парня с бейджем все здорово получается.