За надгробными прямоугольниками корпусов, где-то далеко-далеко рдело, поднимаясь, зарево, и доносился издали рокочущий неровный гул – будто отсвет и отзвук боя, пылающего за горизонтом. Вадим тревожно пригляделся, но дальний гром и зарево постепенно угасли, растворяясь во тьме.
Когда Вадим вернулся, он застал Кузьмича за чтением газеты, в очках, перетянутых на переносице суровой ниткой. Старик был окутан дымом сигареты – вставленная в наборный мундштук из разноцветного плексигласа, та лежала поперек щербатой и грязной стеклянной пепельницы.
– Чай-то остыл. Ну, нашел кого?
– А телефон музейный ничего, работает? – чтобы не отвечать и не показывать, что он ходил наружу ради одной доблести, Вадим поднял тяжелую трубку на гладком толстом шнуре и поднес к уху. Из черной дырчатой чашки шел ровный непрерывный гудок. – Я позвоню.
– Звони, – равнодушный Кузьмич углубился в газету. Диск заклокотал, туго проворачиваясь на упругой пружине.
* * *
У Ирки Пилишиной гремела развеселая гулянка. Стол с питьем, посудой и закусками после нескольких атак обрел тот живописный вид, за которым обыкновенно следует пейзаж из опрокинутых стаканов, винных пятен, окурков в тарелке с костями и следами кетчупа и майонеза, надкусанных кусков хлеба заводской нарезки и выпавших изо рта шпрот. Шамиль и Мурат в самозабвении отплясывали что-то национальное под тягучую и сладкую, как шербет, песню. Окрашенная в розовый с подпалинами цвет Иришкина подруга фыркала и прихохатывала, пока бритый черноглазый атлет нашептывал ей на ухо. Ирка вынеслась из зала в прихожку, подхватила трубку:
– Але?
– С вами говорит рейхсканцелярия, у телефона Борман, – чужим и жестким прибалтийским голосом отчеканил Вадик.
На миг опешив, Иришка изогнулась, подбоченившись:
– Калюгин, ты придурок. Ты больной!
– И-гы-гы, – заржал Вадим. – Не спишь?
– Заснешь тут с вами.
– У тебя танцы? сделай погромче, а?
– Ты это не любишь. Слушай свое техно.
– У, на объекте не положено. Я под землей.
– Я ПОД ЗЕМЛЕЙ, – повторил, словно ревербератор, посторонний голос, и между повторами лился сухой песчаный шорох. – Я ПОД ЗЕМЛЕЙ. Я ПОД ЗЕМЛЕЙ.
– Тебя заело?.. Пошел ты на фиг!
– Ира, кто там? – подошел запыхавшийся, потный Шамиль. – Он тебя обидел?
– Это Борман из Берлина; на, поговори, – сунула ему трубку Ириша.
– Послушай, ты, Борман, если еще раз Ире позвонишь…
– Я ПОД ЗЕМЛЕЙ, – четко и холодно проговорил голос, после чего раздались короткие гудки.
– Шутник! – воззрился на трубку Шамиль. – Ты его знаешь? кто это?
– Нажрутся и звонят! – сердито пожала плечами Ириша. – Сколько раз на чужой номер попадают, все им какую-то Зину дай!.. Кофе хочешь?