– Он был храбрый офицер, – наступал Серый, загоняя старца все глубже в прихожую, – а ты был хороший полицай, Поляков. Кирш помнит твою службу, он тобой доволен. Кажется, речь шла о том, чтобы представить тебя к награде…
– Так точно… яволь! – заморгав, старик выпрямился с подобострастной улыбочкой.
– Молодец, – прохладно похвалил Серый. – Пора за работу, Поляков. Ты готов?
– Рад стараться! – старикан словно помолодел. – Господи, наконец дождался! Не забыли меня, радость-то какая!.. А я особистов обманул, хе-хе, – задребезжал он хитрым смешком, заискивающе подмигивая Серому, – я партизаном записался! Недаром говорил герр штурмбаннфюрер: «Полякофф, ты хитрая лисица!»
– Хватит болтать, – осек Серый. – Оружие. Взрывчатка. Транспорт. Мне нужно немедленно. Шагом марш!
* * *
– Вот он, вот он, – в гараже дедок сдернул брезент со старинного большого мотоцикла. – Я сейчас не езжу, глаза плохие, но чищу, смазываю. И бензин есть! Я как чуял, что понадобится…
Откинулся железный люк, открывая прямоугольник света, над проемом свесился старик, стоящий на коленях и упершийся в края ладонями, а Серый закурил, лишь слегка опустив взгляд.
– Все туточки. Все целое, исправное. Из схрона, из леса таскал по штучке, тайком. Мало ли зачем пригодится. Рыбу глушить или, в случае чего, себя оборонить…
Кряхтя, взбирался он из погреба по лестнице, выкладывая к ногам Серого увесистые упакованные коробки, нечто угловатое и заботливо обернутое; выложив, отдувался, кашлял и потирал грудь, поглядывая снизу вверх – похвалят ли его за усердие?
– Дряхлый стал… задыхаюсь… Но я еще могу! Что, герр официр, пришло наше время? Ох, сколько лет я ждал, чтобы их… – он с ненавистью придавил и растер что-то невидимое кулаком в ладони.
– Именно так, – кивнул Серый. – Это все?
– Да, извольте видеть.
– Очень хорошо, Поляков, – Серый поощрил его улыбкой, разворачивая пергаментную обертку пистолета-пулемета МП-40 и вставляя магазин. – Знаешь, что делают с больными собаками?
– А?.. – непонимающе и радостно ощерил редкие зубы старик, торча головой и плечами из люка.
– Их милосердно усыпляют, – передернул Серый затвор. – Говоришь, исправное?.. – с этими словами Серый пнул старика в лицо. Тот сорвался с лестницы и с отрывистым сдавленным криком рухнул вниз. Из тьмы погреба понеслись надрывные стоны:
– Аааа… Аааа… герр официр!.. за что?!
Серый дал короткую очередь, и внизу смолкло. Щенок шарахнулся от двери гаража, заскулил, а курица взволнованно заквохтала и заспешила прочь.
– Я же сказал – милосердно, – добавил Серый серьезным тоном, закрывая люк.