И главный инженер растаял в темноте.
* * *
Вадим в глубочайшей задумчивости возвратился к Кузьмичу, в табачном дыму читавшему газеты.
– Как, в порядке? – Кузьмич мельком посмотрел на него поверх очков.
– Нормалек, завод работает, – не по настроению бодро отозвался Вадим. – Чай-то остыл, подогреть бы. Я тут Мелехова встретил, потрепался с ним. Че он такой зачуханный – работает много?
– Он был… – настороженно взглянув на Вадима, Кузьмич замялся, жуя губами, – на пенсии. На отдыхе. Да вот опять понадобился, вызвали.
– Ясно, на пенсию не разгуляешься, – балагурил Вадим, вонзая вилку кипятильника в розетку и заглядывая в почерневшую банку. – Подкалымить – святое дело. Кузьмич, он и тебя запрячь хочет, знаешь?
– Знаю. Настанет день – пойду к нему в токари. Так-то лучше, чем пеньком сидеть и глядеть, как завод разваливается.
– Верно, Кузьмич! Работа – это бабки! – Вадим прищелкнул языком. – Слышь, он вроде не старый, ваш Мелехов – чего на пенсию-то вышел?
– Инфаркт. Он себя не жалел, для людей, для производства старался. Помню, в сорок втором…
– Какой сорок второй, отец?! Это склероз у тебя, таблетки пить надо. Ему от силы пятьдесят с хвостиком.
– Пятьдесят три ему, – вздохнул Кузьмич. – И так всегда. Так всегда. А мне уж восемьдесят два. Да, сынок, склероз—года путаю. Заварка там, в жестянке.
* * *
Под утро, как небо просветлело, вновь заурчали моторы автобусов, и через двор к воротам повалил народ. Вадим поглядел на уходящих мельком; грязное стекло не позволяло ясно видеть – тени, тени, целая толпа теней.
Потянувшись с хрустом и зевнув нараспашку, Вадим вывалился на крыльцо. Рассвет сегодня не удался – облачная хмарь висела сплошным покровом, синевато-серая мгла не рассеивалась, все кругом выглядело померкшим и бесцветным. По пустынному двору ветер гонял бумажки, за колючим забором оживала улица. Завод вновь стал тихим и безжизненным.
Время дежурства еще не истекло, и Вадим решил прогуляться до заводоуправления, проверить, хорошо ли заперто.
Но там не было заперто вовсе.
Он сперва с недоумением, затем беспокойно шел по запыленным, заброшенным серым коридорам, совался в распахнутые двери кабинетов – мебели нет, там-сям захламлено какими-то обломками, розетки выдраны, провода торчат змеиными языками.
В холле второго этажа его встретил косо висящий на одном гвозде красный стенд с выцветшими фотографиями. «Работники Механического завода имени С. М. Кирова, удостоенные…» – дальше сорвано. Вадим приблизился, пробегая глазами по фото – и замер, встретив очень знакомое лицо.
Правда, здесь лицо было волевым и бодрым, а костюм и галстук – новыми.