.
Н. Н. Елубоковский также сближает запечатанную книгу не просто с завещанием, но с «заветом» Божиим: «Это – своего рода книга завета Божия, изображаемая, по-видимому, в форме листов кодекса, исписанных на обеих сторонах – внутри и отвне – и запечатанных вместе семью печатями, подобно всем человеческим тестаментарным документам. Но здесь дело касается всей мировой истории…»[466] Подобным образом и В. В. Четыркин связывает книгу Откр 5:1 с осуществлением «завета» Божия; он говорит о книге как о воле Бога о всей истории, в полноте осуществляемой Христом: «Христос, омывший нас от грехов наших кровию Своею и соделавший нас царями и священниками Богу и Отцу Своему (Откр 1: 5—6), является началом и концом мировой истории и только один Он в силу своего богочеловеческого дела имеет право открыть книгу, запечатанную семью печатями, – книгу мирового развития, цель которого осуществление завета Бога с человечеством»[467].
4.7. Вывод: общая оценка различных подходов к толкованию запечатанной книги
Можно сказать, что большинство сторонников толкования книги Откр 5: 1 как правового документа так или иначе признают, что смысл данного образа этим не исчерпывается. Исследователи согласны, что символический смысл образа необходимо должен подразумеваться; по словам Е. Осборна, «происхождение образа – документ, но значение книги выходит далеко за пределы прообраза и приближается к небесной скрижали, содержащей цель и завершение искупительной истории»[468].
При использовании образов семи печатей и формы написания книги («внутри и отвне») автор, вероятнее всего, следовал ветхозаветным и апокалиптическим традициям, но при этом также мог подразумевать смысловое сходство с некоторыми правовыми документами, которые были хорошо знакомы его читателям. В этом случае перед нами предстает соединение символической ветхозаветной образности с историческими, современными автору реалиями, «что мы нередко наблюдаем в Откровении Иоанна Богослова»[469].
Св. Викторин Петавийский предложил яркое толкование книги Откр 5: 1 как символического завещания, углубляющее понимание многогранного образа запечатанной книги. Такое толкование позволяет в новом ракурсе увидеть важные богословские истины: значение смерти и Воскресения Христа, совершенства Его человеческой природы и др. Кроме того, многие сторонники толкования книги как символического завещания (Н. Н. Глубоковский, В. В. Четыркин, Г. Бил[470]) в результате видят в ней символ завета Божия с человечеством и «воли Божией» об истории. Такое понимание смыкается с рассмотренным выше толкованием книги как эсхатологического спасительного замысла Божия, реализуемого в мировой истории