Майкл уперся подбородком Селене в плечо и побежал взглядом по траве, казавшейся черной в темноте. Мгновение спустя Майкл почувствовал, как голова Селены повернулась. Он поднял голову и посмотрел на девушку. Селена смотрела на него, пристально, будто изучала.
Они смотрели друг другу в глаза. Может быть, секунду, а может, и все сто. Время перестало существовать для них, будто взяло отпуск, устав от необходимости все время находиться в движении, бежать как угорелое вперед, не зная куда, не зная зачем. За этот короткий промежуток безвременья произошло многое. Майкл почувствовал, как сердце, будто перехватив эстафету у времени, застучало сильнее, заторопилось, словно спешило на свидание с другим сердцем, женским, робким и тихим, как воробушек во время дождя. Мысли в голове Майкла исчезли, испарились, как вода в лужице под лучами летнего солнца. Спокойствие охватило его, спокойствие разума. В то время как сердце превращалось в маленькие часики, разум становился пристанищем пустоты. Как будто затишье перед бурей. Именно так. Затишье, звенящее, как колокольчики на ветру, и хрупкое, как радужный мост над рекой. А сердце билось все сильнее, все больше угрожая спокойствию и невозмутимости разума. Неведомый гномик внутри сердца стучал и стучал молоточком, громче и громче, будто пытался достучаться до разума, пробить брешь в его тиши и поселить там безумие, вечное, желанное и страшащее разум безумие любви. И разум не выдержал сердечного натиска, плотина прорвалась, эмоции захлестнули Майкла. Он наклонился и прижался губами к губам Селены. Жар охватил Майкла. Хаос возник в голове. Губы все снимали и снимали божественный нектар с губ Селены, будто страшились даже секундной разлуки. Руки обнимали Селену, гладили ее плечи, живот, ныряли в роскошь ее волос.
Майкл почувствовал, как участилось дыхание девушки. Тело ее затрепетало, вздрогнуло. Раз, другой. Огонь охватил ее – не менее сильный, чем тот, что поглотил Майкла. Сжигал его дотла и птицей феникс возрождал из небытия. Влечение к Селене усилилось, достигло невероятных вершин, вершин более высоких, чем те, что покрывают земную поверхность.
Майкл прижал девушку к себе, на мгновение губы их разъединились, но лишь для того, чтобы набрать в грудь побольше воздуха перед новым поцелуем, поцелуем таким же долгим, как и страстным. Их губы встретились вновь, пылко, страстно. Тело Селены обжигало. Майклу казалось, что в его руках не живой человек, а огонь, неизвестный науке огненный цветок, держать который и страшно, и желанно одновременно.