Майкл оперся руками о дверной косяк и пробежался взглядом по округе. Сон не желал навещать его, оставлял на растерзание бессоннице. Наверное, от переизбытка эмоций. Но Майкл не расстраивался, да и зачем расстраиваться. За этой ночью последует еще одна ночь, а за той – еще и еще одна. Так или иначе, но еще будет много ночей, чтобы выспаться.
Майкл потянул носом и наполнил грудь холодным и свежим воздухом. Взгляд его поднялся выше и зацепился за половинку луны, одиноко висевшую на черном как пепел полотне неба. Год прошел, и у него появилась новая девушка. Этой ночью у них был первый секс, страстный, чувственный. О таком сексе можно было только мечтать. Пожалуй, Майкл и не помнил даже, чтобы у него было нечто похожее на ту бурю эмоций и чувств, что накрыла их с Дианой часы назад. И все же чего-то не хватало. Майкл чувствовал это. Возможно, того, что заставляет сердце галопировать, отбивать неравномерные удары при одной только мысли об объекте обожания, дрожать телом и покрываться потом от одного только его взгляда.
– С Дианой мне не хватает того, что могло бы быть с Селеной, – не просто сексуального влечения и животной страсти, а чего-то большего. Влюбленности? Любви? – Майкл почувствовал грусть, едва вспомнил о Селене. Хотел бы он испытать с Селеной то, что испытал с Дианой. Ох как хотел бы! Хотя с Селеной, скорее всего, все было бы совершенно иначе. Селена была другой, не такой, как Диана. Майкл знал это, чувствовал. Селена могла бы захлестнуть его цунами ласки и нежности, конечно, если бы открылась, доверилась ему, распахнула свою душу навстречу его душе. С Селеной у него могло быть нечто большее, чем просто секс, – душевная страсть, сердечная, страсть более сильная, чем физическая, заставляющая, если надо, продать душу дьяволу, лишь бы тот, кто заякорился в твоем сердце, и дальше был рядом, страсть, сводящая с ума, лишающая рассудка, превращающая в раба своей любви и преданного поклонника объекта почитания.
– Может, и хорошо, что Селена меня отшила, – пробормотал Майкл. – Быть рабом любви – самый худший вид рабства, самый болезненный, только вот если это так, тогда почему меня влечет к Селене намного сильнее, чем к Диане? Почему едва я вспоминаю о ней, меня начинает бросать то в жар, то в холод, будто лихорадку подцепил? Что в Селене есть такого, чего нет в Диане? Неужели дело только в красоте? Если бы я знал, – Майкл запустил пальцы в волосы и взъерошил их. – Ладно, к черту все. Нашел время для размышлений.
Майкл поежился от налетевшего холодного ветра. Вспомнив горячее тело Дианы, он подумал, что неплохо было бы оказаться от него на расстоянии не больше сантиметра. И чем скорее, тем лучше.