Грон высыпал в кипящую воду пшеничную сечку и бросил пару листов сатбука, который в здешней кулинарии выполнял функции лавра, потом помешал, добавил соли и прикрыл казан крышкой. Югор, как обычно, сидел на кошме, вытянув ноги к костру, и злился.
— Эй, парень.
Грон повернулся к хозяину. Югор, хитро прищурясь, смотрел на него.
— А сдается мне, что ты не все рассказал коронерам.
Грон ухмыльнулся про себя. Неплохое начало разговора. Югора наконец-то растащило поболтать. Первый день он орал и швырялся всем, что попадалось под руку, потом два дня скрипел зубами и плевался, а еще день молча злился и вот наконец решил поговорить. Грон пожал плечами. Югор взъярился:
— А ну отвечать, когда тебя спрашивают!
Грон вновь невозмутимо пожал плечами:
— Так вы же не спрашивали, хозяин.
— Э-э, что? — ошарашенно посмотрел на него Югор.
— Вы сказали, что думаете, будто я не все рассказал коронерам, — терпеливо разъяснил Грон. — Я смиренно выслушал ваше мнение.
Югор некоторое время молчал, пытаясь разобраться, кто, что и о чем говорил, потом грозно нахмурил брови:
— Ты меня не путай, я тебе не какой-то там погонщик, я — водитель караванов.
— Да, хозяин.
— Что? — настороженно спросил Югор.
— Вы — водитель караванов.
— То-то, — победно вскинулся Югор и замолчал, припоминая, о чем это он хотел поговорить.
Грон, воспользовавшись паузой, снял крышку с казана и попробовал варево. Пора было кидать мясо. Он развязал мешочек с вяленым мясом и, достав пару кусков, кинул в казан. Югор, сидевший с озадаченным видом, размышляя о том, смеется над ним слуга или нет, потянул носом и покосился на мешок, в котором лежали миски. Грон деловито помешал содержимое казана, пошевелил угли и достал миски.
Ужин прошел в молчании, но после того, как Грон вернулся от ключа с вымытыми казаном и мисками, Югор, вновь пришедший в хорошее расположение духа, сытно рыгнув, опять затеял разговор:
— Эй, парень, так ведь ты не все рассказал коронерам, так?
Грон, укладывая мешки, кивнул:
— Так, хозяин.
— А почему?
Грон спокойно заметил:
— Ну так и вы не все рассказали, хозяин.
— Ты на меня не кивай, не твоего ума дело, что я сделал или не сделал, — прикрикнул на него Югор. — Сейчас о тебе речь.
Грон завязал мешки и закинул их в палатку.
— Я решил, что если хозяин не хочет рассказывать коронерам о некоторых вещах, то и я не должен об этом говорить. Я был не прав?
Югор досадливо поморщился:
— Да я не о караване говорю. Признайся, откуда ты узнал, где искать мать того сопляка?
— Он сам мне сказал, — невозмутимо ответил Грон.
— Когда? — вскинулся Югор.