Альд Каллиера передернул широкими плечами так, словно ему было зябко (хотя пространство транспортного отсека было вполне прогрето); он бросил быстрый взгляд на то, как его люди затаскивали на плато оружие, вспомогательную технику и провиант, и сказал:
— Я не просто так спросил. Вы, сьор Ихил, кажетесь мне одним из самых проницательных людей в Академии. Из числа тех, что остались…
— Да. Мы понесли очень тяжелые потери, — многозначительно откликнулся Ихил. — Ушли почти все Первообращенные.
— И потому мне не кажется постыдным рассказать вам кое о чем. Мне приснился дурацкий сон. Ничего особенного, просто сон, клянусь железнобоким Катте-Нури! Я иду вот по этому транспортному отсеку, а ноги мертвеют. Сначала разваливаются сапоги, потом лезут клочья ткани, вот сама собой взрезается кожа, из-под нее фонтанчики крови. Мясо начинает отваливаться кусками… И вот так от меня остается один скелет, потом и он начинает разваливаться, и боль такая — жуткая!.. И уже когда остается от меня один череп и стукается об пол, я вижу нового альда Каллиеру, молодого, свежего, во плоти. Каким-то страшным усилием я перепрыгиваю из черепа в новое тело, и все начинается снова: сначала разваливаются сапоги, потом — лезут клочья кожи… Ну и вот так, сожри меня свинья! Очень страшно. Очень страшно, — заворожено повторил альд Каллиера, — я проснулся в холодном поту. А ведь я далеко, не трус и хаживал с одним копьем на боевого кабана, обученного в стране Сорока Озер!
— И что? — сдержанно спросил Ихил. — Как вы объясните это, любезный альд? Если что, есть у меня один бывший храмовник, жрец-Толкователь, так он вам любой сон разъяснит по букве!
— Ну нет, благодарю. Я не собираюсь его толковать. Я в этом сне умер много раз, и каждый раз словно наяву, вот что. Война продолжается, сьор Ихил. И если я еще пару лет назад надеялся, что она когда-нибудь кончится, то теперь я окончательно уверовал, что она кончится только вместе с нами. С Обращенными. Тогда, когда кончимся мы.
Ихил склонил голову к плечу и спросил кротко, задумчиво:
— Вы имеете в виду то, что мы — первопричина всех войн и что лучше застывший и безысходный мир, который полторы тысячи лет давал нам Храм, чем — вот это?.. Чем кипение, неустанная работа и снова разрушение, и снова работа, и прежде всего работа над собой и над тем, что тебя окружает? — Последнюю фразу он выговорил почти вдохновенно. — Так я скажу, опасные речи ведешь, альд Каллиера.
— Леннара нет, кто рассудит? — дерзко ответил альд Каллиера. — Кто рассудит?
— Твой отряд уже полностью на плато, — тихо сказал Ихил. — Прощай, Каллиера. Береги себя и людей. Вернись невредим и с Эльканом, и тогда мы уж разберемся, кому судить, а кому быть осужденным. Помни, что он — личный враг великого Леннара, но еще он из породы Строителей и почти бог для нынешнего поколения, бедного мыслями и талантами, зато богатого бедами…