И вот вечером, наряду с другими сытными и недоступными в наших безотцовских семьях блюдами, типа варенья в вазочках к чаю, котлет, гречневой каши, фруктов не из нашего сада (персиков, например, которые не росли в нашем саду или арбузов и дынь) на блюдах принесли уже разрезанный торт "наполеон". Вы думаете, я забыл этот день? Да что вы! Вот как бы современный человек забыл день встречи с инопланетянами. Было это 28 августа 1945 года. Потом, всю жизнь, когда у нас ли в доме или у друзей, подавали к чаю торт "наполеон", я вспоминал прощальный праздничный ужин в Варзобском ущелье, который с такой выдумкой и размахом подготовил для нас, осиротевших детей, Григорий Игнатьевич Ремухов.
Шли годы Я часто бывал в школе у дедушки, где он жил в небольшой кибитушке, часто видел Григория Игнатьевича и уже когда я учился в университете, а Григорий Игнатьевич стал чуточку постарше, я обратил внимание, что у него - несколько смуглый цвет кожи. Спросил об том дедушку, который давно подружился со своим директором. И дедушка сказал мне: "Да он же цыган. Только ты не вздумай кому - нибудь говорить или спрашивать его самого - не нужно это"... Не нужно, так не нужно.
Пролетели еще лет пятнадцать. Григорий Игнатьевич был уже директором в другой школе, дедушка вышел на пенсию и мне удалось выхлопотать для него квартиру всего лишь через одну остановку от его последнего места работы, и, как понимаете, я чего - то достиг в этой грешной жизни, раз мог решать такие вопросы. Мне даже удалось расселить племянников Петра, которым советские чиновники, сломав на окраине города их поселок, предоставили на восемнадцать человек типовую трехкомнатную квартиру в панельном доме о тридцати семи метрах. Когда один из племянников спросил, почему им на такое количество народу и практически на три семьи дали только одну квартиру, ему ответили: "Все равно вы, цыгане, спите на полу, и такой площади вам хватит". Но это отдельная история.
А случилось так, что наши пути уже во взрослой жизни пересеклись с Григорием Игнатьевичем. Он был хорошим педагогом и постоянно вносил смелый предложения по улучшению образования, предоставлению педагогам большей свободы в построении уроков и так далее. Мы нередко говорили с ним на темы реформы школы, нужно ли раздельное обучение мальчиков и девочек, создание тупиковых школ, в которых детей учили бы (из - за неспособности) только до седьмого класса -тогдашнего неполного среднего образования и так далее. И вот в одну из таких бесед я спросил Григория Игнатьевича, как он, цыган по национальности, еще перед войной окончил вуз, в армии стал офицером и вот уже тридцать лет директорствует. Он вздохнул и ответил: "Это было еще во время революции. Табор наш распался, многие погибли, я отбился от табора, меня подобрала русская интеллигентная семья, а отсюда - все остальное"... Он сделал короткую паузу и попросил: "Только вы нашим цыганам ничего не говорите обо мне". - "Почему, - поинтересовался я. " Да вы что, не знаете наших? Пойдут разговоры, начнут ходить ко мне - почему я не в таборе, будут требовать, а то и угрожать" Я удивился и сказал, что в театре оперы и балета - хормейстер - молодая цыганка. И ничего, работает. Консерваторию окончила в Ташкенте. К моему удивлению, Григорий Игнатьевич сказал: "Да знаю я ее. И сам был поражен"... И, оглядевшись вокруг, словно боясь, что наш разговор кто - то услышит, продолжал: " Я тут кое - у кого интересовался, как это так получилось? Ну, тот человек мне и сказал, что местные цыгане к ней претензий не имеют. Наоборот, гордятся и даже с ее помощью хотят организовать здесь ансамбль песни и танца". Мне все стало ясно: хормейстер - это же мир музыки, в котором цыганам, наверное, нет равных