Я снова выбралась из постели, закрылась на кухне и позвонила Крысолову.
Он почти моментально взял трубку.
– Василий Федорович. Это я.
– Слушаю тебя. Как дела? Почему звонишь в такое время? Нашла Машу?
– Скажите, я могу на вас рассчитывать, если Маша отыщется завтра? Мне не нужно никаких гонораров. Мне только будет необходима ваша помощь: транспорт и беспрекословное повиновение ваших людей.
– Слушать тебя одно удовольствие. Да если ты отыщешь Машку, я сделаю для тебя все.
– И еще. Мне нужна информация по фирме «Восток».
– Это мои люди. И что же?
– Нужно выяснить, не давали ли в долг некоему Павлу пятьдесят «лимонов» наличными. И если давали, то сколько там набежало?
– Перезвони мне минут через десять, хорошо?
– Хорошо.
Я положила трубку. За десять минут я успею сбегать в ларек за банкой шпрот и каким-нибудь кексом. Но внутренний голос хмыкнул презрительно и напомнил мне, что по ночам есть вредно, а главное – это говорит о моей слабости. Что поделать, слаб человек.
Десять минут превратились для меня в целый час. Наконец я снова набрала номер.
– Ты слушаешь меня? Да, действительно, Павел Худяков, служащий этой фирмы, взял в долг ровно пятьдесят миллионов рублей, чтобы съездить в Москву и купить акции. Но он никуда не поехал, а отдал эти деньги своему другу Виктору Дубинскому. Виктор поехал в Москву, и мы не знаем, с каким результатом он возвратился обратно. Худяков деньги не вернул, он вообще исчез. А набежало там чуть больше ста пятидесяти «лимонов». Ты хочешь, чтобы я погасил этот долг?
– Мне нужен словесный портрет Павла Худякова.
– Хорошо. Я сделаю это для тебя. Перезвони мне еще через десять минут.
Я отключилась. Посмотрела на часы. И в эту минуту дверь кухни отворилась, и показался заспанный Павел.
– Что-нибудь случилось?
– Нет, с чего ты взял? Все в порядке. Иди ложись. Я скоро приду.
– Ты звонила кому-то?
– Нет, просто хотела перекусить, а у нас хоть шаром покати.
– Я могу принести тебе… Возле дома два ларька – ночная торговля. Достижение демократии, скажем…
– Вот и ты тоже стал мыслить политическими категориями. – Я сделала вид, что мне смешно. Но на самом деле мне было не до смеха. Через восемь минут мне нужно будет связаться с Крысоловом, а на кухне стоит Павел Худяков, словесный портрет которого я и хочу услышать. – Да, действительно. Сходи, будь другом.
– Что тебе взять?
– Что хочешь. Только посмотри срок годности.
– Если меня долго не будет, значит, меня убили, – спокойно, словно речь шла о чем-то обыденном, проговорил Павел. Он все еще верил в могущество людей, которым он так крепко задолжал. Наверно, это страшно – жить вот так, под прицелом. Он ушел, а я сразу же связалась с Василием Федоровичем.