Руководство же компании на критику среагировало немедля, будто обрадовалось появившейся трезвости в речах президента: дня два по телевидению ему хвалу не воздавали. Во всех передачах, больших и малых, обычно начинаемых со славословия и пожелания здравия и долгия лета “вождю”, эти вступления были сняты. Убрали даже золотистый барельеф Ниязова, постоянную эмблему в правом углу телеэкрана.
Что тут было! Поднялся переполох... И впрямь, заставь дурака молиться — лоб себе расшибет. С ума посходили?! Революция что ли произошла?! Примерно такая реакция последовала из президентского дворца, откуда на телестудию примчалось высокое начальство. Президент наказал заместителя председателя Кабинета министров О. Айдогдыева, курирующего СМИ, пресс-секретаря президента и председателя телерадиокомпании, приказав удержать с зарплаты каждого по половине месячного оклада. Чуть позднее руководители компании поплатились своими постами, но до того, исправляя оплошность, срочно организовали выступления “низов” — представителей рабочих, дайхан, интеллигенции, домохозяек, распинавшихся перед телезрителями примерно следующими речами: телевидение и радио совершили “историческую ошибку”, предав на два дня забвению имя “великого вождя”, упоминание о коем стало своего рода эликсиром бодрости, допингом, источником сил и вдохновения. Как только в “дни беспамятства” солнце не померкло и луна с места не сошла?!
В одном из опусов, посвященных Ниязову придворными писаками, запечатлен диалог, будто происшедший в его далекой юности.
— Бог даст день — даст и пищу! — рассудил студент Сапармурат где-то слышанной фразой.
— Да потом же ты святым не станешь, — возражал ему приятель.
— Кто знает, кем все мы станем? А что, если лет через двадцать-тридцать я стану у себя дома первым секретарем ЦК?
— А, может, еще и шахом?
— Может быть...
Диалог мало убедительный, но он обретает плоть, когда знаешь о выступлении президента от 14 февраля 1997 года перед представителями творческой интеллигенции страны. “С давних пор встретиться с вами было моей мечтой. Вы поверьте в это...” (“ЭС”, № 10, 03.99).
Эти слова приведены только в официозах, выходящих на туркменском языке. В “Нейтральном Туркменистане”, издающемся на русском языке, таких откровений вы не прочтете. Как и не найдете многих несуразиц, прозвучавших в эфире из уст словоохотливого “баши”. Если уж точно приводить его слова, сказанные на той встрече, то Ниязов без обиняков заявил: он еще мальчишкой предвидел, что станет президентом и знал о встрече с творческими деятелями. Это была его заявка на “провидческий дар”, на “пророчество”.