Не это волнует президента: слабая власть всегда боялась демократии. Так и Ниязов в порыве, скажем, откровенности заявляет, что демократия ведет к массовым беспорядкам, этническим войнам, которые могут, мол, воспламениться от свободы, предоставленной народу. Дай только народу волю, чего делать нельзя, рассуждает глава Демократической партии Туркменистана, и он выйдет из повиновения и возьмет штурмом то или иное служебное помещение. И тут же, будто опомнившись, делает разворот на 180 градусов в своих разглагольствованиях: туркменам демократия не в новость, она у них в кров, и они еще в средневековье познали ее уроки. “Демократия, говорит он, — наследие, оставшееся нам от наших прадедов”, а Туркменистан является “родиной демократии” (“ТИ”, 22.06.93).
Под средневековой демократией Ниязов подразумевает “демократию” выбора родового хана, сердара — вождя, когда узкий круг родоначальников и священнослужителей за спинами “гарамаяков” — черни и простолюдинов, сажал на белую кошму отличившегося своей твердой рукой родовитого воина и, трижды вознеся его над головой, провозглашали своим сердаром, ханом.
Новоявленный туркменский “теоретик”, осуждая демократию и правопорядок на Западе, лишь декларативно возвещает о “туркменской модели демократии”, забывая, что демократия — это общечеловеческое достояние, планетарная ценность. Не отрицая национальных особенностей каждого народа, нельзя, однако, наделять каждый народ своей “моделью” национальной демократии. В мире насчитывается свыше 2000 национальностей и народностей, не говоря уж о крупных племенных объединениях, и если придерживаться “теории” туркменского “баши”, то и демократий должно быть столько же. Не слишком ли много? Тогда, как бы продолжая абсурдную мысль новоявленного “сердара”, в Туркменистане имеют право на существование “северная”, “южная”, “восточная” и другие региональные демократии.
Все умные, талантливые люди оригинальны по-своему, а все диктаторы, как правило, очень схожи друг с другом. Годы правления Ниязова показали, что для достижения своей цели он не останавливался ни перед чем, и его нравственные ценности менялись в зависимости от собственных интересов. Он не стремится создать какую-либо логически выстроенную систему, непонятно, чему он отдает предпочтенье: капитализму, социализму?..
Свою тактику, вероятно, он строит на двух “принципах”. Главное, никому не доверять, кроме себя и опираться на близкое окружение, состоящее из своих соплеменников, но опираться до определенной поры, время от времени передвигая их с места на место, как пешек в шахматной игре. Второй “принцип” — никого не жалеть, решительно избавляться от всех потенциальных соперников, для достижения своих целей не брезговать ничем. Цель оправдывает средства — метод не новый, но проверенный; устранять инакомыслящих, даже мало-мальски несогласных, в первую очередь, из числа своих приближенных.