— Поть, поть, поть…
Ладонь Писарева тут же непроизвольно скользнула в правый боковой карман брезентовой куртки.
— Не надо делать резких движений, — посоветовала Айлу. — И вообще, нет ни малейшего повода для беспокойства. Это, всего-навсего, здешние мирные аборигены. И не более того.
— Точно — мирные?
— Другие в урочище Кангай, слава добрым Богам и зайсану Костьке, не допускаются…
Вскоре на вершину холма выбрались два мужичка: невысокие, смуглолицые, узкоглазые и черноволосые. Мужики, облачённые в потрёпанные походные одежды, умело направляли — с помощью длинных кожаных уздечек — двух приземистых тёмно-гнедых лошадок, которые — в свою очередь — влекли вперёд небольшую аккуратную телегу на широких резиновых колёсах. Один из вновь прибывших был уже достаточно пожилым, в районе шестидесяти пяти-семи лет. Второй — среднего возраста. А на телеге были закреплены — с помощью надёжных верёвок — три толстых и длинных бревна, тщательно обмотанных кусками мешковины.
Лошади остановились.
Пожилой алтаец, пристально глядя на Айлу тёмно-карими раскосыми глазами, разразился длинной гортанной фразой.
Девушка, молча, достала из внутреннего кармана безрукавки и протянула на открытой ладони маленькую серебряную бляху, на которой был искусно выгравирован важный и сердитый ворон.
— Всё, однако, понял, — мельком взглянув на бляху, тут же перешёл на русский язык старик. — Приветствую тебя, русская родственница уважаемого зайсана. Рад встрече и наслышан о тебе. И твоим гостям — доброго и скорого пути. Пусть светлый и всемогущий Ульгень всегда присматривает за ними…. Я — Акчабай Тургаев. А это, — указал рукой на напарника, — мой младший сын Карачак.
— Удачных и ровных вам дорог, отважные тубаларцы, — вежливо поздоровалась Айлу. — Что привело вас на Священный холм?
— Зайсан Костька прислал, — коротко улыбнулся Акчабай. — Говорит, что нынче с Катунского хребта много чёрной силы спускается. А наш старый деревянный Ульгень уже не справляется — в одиночку — с охраной и сбережением Катанды. Помочь ему надо обязательно, — махнул рукой в сторону телеги.
— Так вы новых Идолов привезли?
— Привезли. Вкопаем их рядом с Ульгенем. Только так, чтобы он на голову повыше новеньких был. Так полагается.
— А можно взглянуть…э-э-э, на этих новеньких?
— Можно. Только, однако, подождать придётся.
Минут через десять-двенадцать, когда «брёвна» были освобождены от верёвок и мешковины, Акчабай позвал:
— Подходите, люди странствующие. Смотрите — сколько Душе угодно. Не жалко…
Они подошли.
— Ой, красивенькие какие! — восторженно захлопала в ладоши впечатлительная Анна Петровна. — Самые настоящие произведения народного деревянного зодчества. В музей бы их…. А кто это такие? Как их зовут?