– Я использовал непрямой подход к теме, сэр, – сказал Уокер. – Я считал, что нам дозволены некоторые вольности в изложении наших мыслей.
Некоторое время Стоунер молчал. Потом устало произнес:
– Мистер Уокер, я терпеть не могу ставить неудовлетворительные оценки аспирантам. И особенно не люблю ставить их тем, кто попросту запутался.
– Сэр! – негодующе воскликнул Уокер.
– Но вы оставляете мне очень маленький выбор. Варианты я вижу следующие. Я могу написать вам неполное прохождение курса, если вы обязуетесь в течение трех недель представить удовлетворительную работу на ту тему, которую получили.
– Не понимаю, сэр, – возразил Уокер. – Я уже выполнил свою работу. Если я соглашусь сделать еще одну, я признáю тем самым… я…
– Хорошо, – сказал Стоунер. – Тогда дайте мне рукопись, от которой вы… отклонились сегодня, и я посмотрю, годится ли она на что-нибудь.
– Сэр! – воскликнул Уокер. – Я бы не хотел выпускать ее из рук в настоящий момент. Это очень сырой черновик.
– Ничего страшного, – сказал Стоунер, ощущая сумрачный, беспокойный стыд. – Я сумею выяснить то, что мне надо.
Уокер хитро прищурил глаза:
– Скажите мне, сэр, вы еще кому-нибудь предлагали передать вам рукопись?
– Нет, – ответил Стоунер.
– Тогда, – заявил Уокер торжествующе, почти радостно, – я из принципа должен отказаться дать вам мою рукопись. Если бы вы у всех требовали рукописи – тогда иное дело.
Стоунер посмотрел на него долгим, ровным взглядом.
– Ну что ж, мистер Уокер. Вы приняли решение. Значит, так тому и быть.
– Как мне это понимать, сэр? Какой оценки я могу ждать за этот курс?
Стоунер издал короткий смешок.
– Вы изумляете меня, мистер Уокер. Неудовлетворительной, какой же еще.
Уокер постарался сделать из круглого лица вытянутое. С горьким смирением мученика он произнес:
– Понимаю, сэр. Пусть так. Человек должен быть готов страдать за свои убеждения.
– И за свою лень, нечестность и невежество, – сказал Стоунер. – Мистер Уокер, от того, что я вам скажу, толку, подозреваю, будет мало, и все же настоятельно советую вам обдумать свое положение в этом учебном заведении. Я всерьез прихожу к мысли, что вам не место в аспирантуре.
Чувство, которое проявил, услышав это, Уокер, впервые за все время напомнило подлинное; негодование подарило ему нечто похожее на достоинство.
– Мистер Стоунер, вы слишком далеко зашли! Вы не можете так думать.
– Я, безусловно, так думаю, – возразил Стоунер. Уокер помолчал, внимательно глядя на Стоунера. Потом сказал:
– Я был готов принять оценку, которую вы мне поставите. Но вы должны понимать, что