Вновь я рассмеялся:
– В общем, смотри всю книгу!..
* * *
Все это было более чем удивительно. Вот мы сидим друг напротив друга в главной зале этого дома. Сидим «я» и «он». Он с этими сросшимися, седыми теперь бровями. С этим его сердцем… Любящим сердцем, сердцем, вероятно, уже больным… Все здесь вокруг какое-то значимое, словно сами комнаты, стены этого дома говорят что-то. И я негромко произнес:
– Нитакого нет, как вы, на Знападе и на Востоке…
– Что это за речь исковерканная? – Он рассмеялся. – Вы грешите орфографическими ошибками, уважаемый!
* * *
Как-то я совсем скис… К счастью, послышался голос Немата. Он с кем-то громко разговаривал во дворе:
– …Я просто не пойму: что случилось с хаджи? Все раздал начисто! Какой-то молодой человек к нему в гости пришел… Мне уже кажется, он свою одежду скоро отдаст! Ничего не осталось! Все раздал. Ничегошеньки нет… Ничегошеньки!
Голос молодого мужчины ответил ему:
– Не кипятись, Немат! Собственность ему принадлежит…
Голоса приближались. И вот Немат открыл дверь залы, и вошла вначале молодая женщина, потом мужчина. Он слегка хромал, и я сразу узнал их. Они поздоровались со мной и с господином Фаттахом. Женщина спросила:
– Дорогой дядюшка, мы не помешали?
– Нет, Халия! О чем ты говоришь? Этот господин – хороший знакомый, и его дело имеет и к вам некоторое отношение…
Хани сказал:
– Я рад видеть вашего гостя. – Потом спросил у Фаттаха: – А что это за дело, имеющее к нам отношение?
– Дело его связано с крышей, – ответил Фаттах. – С той, с которой падают тазы[100]. Он людей позорит – тазы их с крыши сбрасывает!
Все рассмеялись, а Фаттах продолжал:
– В любом случае мне связанные с крышей дела нравятся больше тех, которые под землей…
Халия сказала:
– Дорогой дядя! Когда вы закончите ваши дела, нам бы хотелось с вами пообщаться. Сегодня вечер накануне пятницы, и мы бы хотели вместе с вами поехать в Шах Абд Оль Азим и на кладбище Баге-Тути, навестить наших родных усопших… Правда, Хани едет в другое место…
Хани пояснил:
– Дорогой дядя, я должен поехать на кладбище Бехеште Захра. Халия сказала, что и она поедет. Предстоит опознание останков одного погибшего лет десять назад. Говорят, останки хорошо сохранились, а я воевал как раз на том участке фронта. И вот хотят, чтобы перед вторичным погребением я взглянул на эти останки…
Али Фаттах, усмехнувшись, сказал:
– В прежние времена родных приглашали в какой-нибудь парк Дарбанд для отдыха. Шашлычки и тому подобное… А теперь что? На кладбище?
Халия посмотрела на меня, потом на своего дядю. Ей хотелось соблюсти приличия, потому она сказала: