– Вы хотите сказать, что считаете Верхавена невиновным?
Хейдельблум покачал головой:
– Нет, черт возьми. Я ни разу не осудил человека, не считая его виновным. Ни разу в жизни! Но он был… загадкой. Да, загадкой. И это вам тоже не понять, для этого нужно было находиться там и видеть его. Парень был загадочен с головы до ног. Я проработал с молотком в руке больше тридцати лет и многое повидал, но никогда не видел никого похожего на Леопольда Верхавена. Никого.
– Пожалуйста, расскажите об этом.
– Хм, ну да… вам это не понять. Удивительно, что он прошел психиатрическую экспертизу. Если бы у него нашли психические отклонения, это бы что-то объяснило, но об этом не было и речи.
– А что именно было в нем необычного? – спросил Мюнстер.
Хейдельблум задумался.
– Многое. Например, его не волновал исход дела. Я долго размышлял над этим – и уверен, что Леопольду Верхавену было совершенно безразлично, оправдают его или нет. Абсолютно безразлично.
– Довольно странно, – согласился Мюнстер.
– Конечно странно, черт возьми. Я о том и говорю.
– У меня сложилось впечатление, что ему нравилось быть обвиняемым, – сказал Мюнстер.
– Без сомнения. Он явно наслаждался тем, что сидел, как паук, в центре сети правосудия… Неоспоримо в главной роли. Естественно, он это не демонстрировал, но я-то видел. Ему хотелось быть в центре внимания, и он это получил…
– Неужели ему это нравилось настолько, что он был готов даже сесть за решетку на двенадцать лет… вдобавок еще и два раза?
Хейдельблум вздохнул:
– Хм… в том-то и вопрос.
Мюнстер немного помолчал; из сада доносился звук льющейся из распылителя воды.
– Когда он услышал приговор, черт меня побери, мне показалось, что по его губам скользнула улыбка. Оба раза. Что вы на это скажете?
– Как обстояло дело с доказательствами вины? – осторожно спросил Мюнстер.
– Слабо, – ответил Хейдельблум. – Но, на мой взгляд, их было достаточно. Я приговаривал людей и при меньшем количестве улик.
– На двенадцать лет?
Хейдельблум не ответил.
– Во второй раз та же история? – спросил Мюнстер.
Хейдельблум пожал плечами:
– В той или иной степени. Оба раза только косвенные улики. Сильные прокуроры, Хагендек и Кислинг. Защитники выполняли свои обязанности, но не более того. В истории с Марлен доказательств нашли побольше. Много свидетелей, совпадения, информация о встречах, времени, о том о сем… реконструкция событий. Фактически просто мозаика. В первый раз опереться было практически не на что.
– И все же его осудили. Разве это не странно? – спросил Мюнстер и в то же время подумал, что это очень смело с его стороны.