Владимир Александрович выключил приемник — легкая эстрадная музыка несколько притомила, а от грядущих новостей положительных эмоций ожидать не приходилось. Разве что если получать злорадное удовольствие от того, что кому-то где-то еще хуже, чем тебе? Но уж таким извращенным гурманом Виноградов не был: на чужой беде в рай не въедешь…
Встречный поток автомобилей шел беспрепятственно, в нужную же сторону пропускали по одной полосе. Потому и пробка! Это Владимир Александрович понял, как только проскочивший узкое место «икарус» открыл обзор. Разглядеть, из-за чего, собственно, перегородили почти половину проспекта, все равно не удавалось, видны были только разнообразные и разнополые спины толпящихся почти под колесами зевак.
— Что там такое? Кино, что ли, снимают? Или очередные «приколы» для телевизора? Нашли, блин, время… И место!
Как назло, прямо перед капотом виноградовской «пятерки» опустился полосатый жезл:
— Стоп!
Кого-то опять пропускали, кажется, «скорую помощь».
— Что случил ось-то? Сказать можешь?
Потный, задерганный старшина хотел было привычно отлаяться, но узнал:
— О! Владимир Саныч!
— Привет, Виталик…
— Это ты очень удачно… Куда сейчас?
— На «Динамо».
— До Попова подбросишь? В Управление?
— Прямо сейчас?
— Две минуты! Предупрежу только. А то наша дежурная укатила…
Сзади кто-то нетерпеливо просигналил.
— Я те щас бибикну! Так что?
— Нет проблем. Только с дороги откачусь. — Виноградов втянул голову обратно в салон и с удовольствием вытеснил несколько любопытствующих личностей из пространства между патрульным уазиком и красным «фордом» криминалистов.
Припарковался. Вышел, защелкнул замок.
— День добрый! Присмотрите пока. — Тон у Владимира Александровича был свойский, деловой. Даже притворяться особо не пришлось — худо-бедно десять лет оперской работы, поэтому милиционер из новичков только кивнул в ответ, приподнимая желтый сегмент металлического ограждения.
— Да-а…
Это было уже слишком — даже для привыкшего к радикальным бандитским «разборкам» Питера. Сказать, что шикарный, один из самых дорогих в городе ресторанов разгромили — значило не сказать ничего: ресторана просто больше не было. Со стороны толпы картину несколько прикрывали две осевшие перед тем, что некогда считалось дверью, иномарки — «БМВ» и «порш» с откидным верхом. Остатки стекол, рассыпанные повсюду мелким блестящим крошевом, клочья обивки, смятый металл. Колеса, судя по всему, рубили топором.
От края тротуара начиналось самое страшное — два белых, наспех очерченных силуэта на асфальте, неблизко один от другого. Быстро потемневшие и начавшие уже покрываться назойливым летним пухом пятна крови — много, много больше, чем должно было бы их быть при таком количестве трупов.