Том 9. Царствование Михаила Федоровича Романова, 1613–1645 гг. (Соловьев) - страница 174
Князя Дмитрия Михайловича Пожарского мы встречали часто в царствование Михаила и в важных случаях, в походах и при сборе денег ратным людям. 27 сентября 1618 года был у государя у стола боярин князь Дмитрий Михайлович Пожарский, и была ему речь: «Ты был на нашей службе против недруга нашего литовского королевича, нам служил, против польских и литовских людей стоял, в посылках над ними многие поиски делал, острог ставить велел, многих польских и литовских людей побивал и с этим боем языки к нам часто присылывал, нашим и земским делом радел и промышлял, боярину нашему, князю Борису Михайловичу Лыкову, когда он из Можайска шел к Москве, помогал». За все эти службы Пожарский получил: кубок серебряный позолоченный с покрышкою, весу в нем три гривенки тридцать шесть золотников, шуба – атлас турский на соболях, пуговицы серебряные золоченые. Понятно, что Пожарский, вследствие известного стремления Филарета Никитича награждать людей, потрудившихся в безгосударное время, не мог ничего потерять с возвращением Филарета из Польши. Тотчас после посвящения Филарета в патриархи в сентябре 1619 года даны были ему: село, проселок, сельцо и четыре деревни за крепость и мужество, оказанные им во время последней войны; в 1621 году вотчина, данная Пожарскому царем Василием, пополнена и подкреплена жалованною грамотою. В это время он ведал Разбойный приказ; на свадьбе царя в 1624 году Пожарский был вторым дружкою с государевой стороны; на второй свадьбе в 1626 году он занимал то же место; жена его, княгиня Прасковья Варфоломевна, была второю свахою с государевой стороны, хотя в местнических челобитных и продолжали писать, что Пожарские – люди не разрядные, при прежних государях, кроме городничих и губных старост, нигде не бывали. В 1628 году Пожарский был назначен воеводою в Новгород Великий, где он пробыл 29 и 30 годы; в 1635 году был назначен в судный московский приказ. В последний раз Пожарский упоминается за царским обедом 24 сентября 1641 года; в 1642 году полагают его кончину. Говоря о судьбе князя Дмитрия Михайловича, нельзя не упомянуть о любопытной челобитной, которую он подал царю в 1634 году вместе с двоюродным братом своим, князем Дмитрием Петровичем. Из этой челобитной видна также вся крепость родовых отношений в описываемое время: дядя имеет право бить, сажать на цепь и в железа племянника за дурное поведение, и когда эти средства не помогают, жалуется царю из боязни, чтоб правительство за дурное поведение племянника не положило опалы на дядю, ибо при единстве рода старший родич отвечал за младшего. «Племянник наш, – бьют челом Пожарские, – племянник наш Федька Пожарский у нас на твоей государевой службе в Можайске заворовался, пьет беспрестанно, ворует, по кабакам ходит, пропился донага и стал без ума, а нас не слушает. Мы, холопи твои, всякими мерами его унимали: били, на цепь и в железа сажали; поместьице, твое царское жалованье, давно запустошил, пропил все, и теперь в Можайске из кабаков нейдет, спился с ума, а унять не умеем. Вели, государь, его из Можайска взять и послать под начал в монастырь, чтоб нам от его воровства вперед от тебя в опале не быть». Наконец мы должны упомянуть еще об одном случае, когда было произнесено имя Пожарского с указанием на поведение его во время избрания царя в 1613 году; это указание, впрочем, мы можем только принять к сведению, не имея возможности сказать что-нибудь решительное ни за, ни против. В 1613 году, на размежеванье границ русских и литовских со стороны Псковской области, поссорился стольник князь Василий Большой Ромодановский с дворянином Ларионом Суминым и бил челом, что Сумин у съезжего шатра говорил невместимое слово, а именно, «чтоб он, князь Василий, не государился и не воцарялся, что и брат его, Дмитрий Пожарский, воцарялся и стало ему в двадцать тысяч». Сумина допрашивали, в какое время князь Дмитрий воцарялся и докупался царства? и Сумин отрекся, что никогда ничего подобного не говаривал; но свидетели показали, что говорил.