Обычно на публике она тщательно подбирала слова и старалась быть немногословной. Если бы какой-нибудь репортер видел ее сейчас, он бы исписал свой карандаш до основания. Она все говорила и говорила, а когда закончила, бокал снова был пуст. Она полностью раскрепостилась, освободилась от условностей и стала сама собой. Она уже наелась, но подобрала тостом остатки икры. Потом спросила:
— Тебя беспокоит финал с Чаком?
Тай съел креветку.
— Почему он должен меня беспокоить?
— Чак и раньше был очень хорош, — Эшер нахмурилась, — но в последнее время заметно прибавил.
Усмехаясь, Тай подлил ей еще шампанского.
— Думаешь, мне его не победить?
Она посмотрела на него внимательным, оценивающим взглядом:
— Ты тоже неплох.
— Спасибо. — Он поставил на столик икорни-цу и вытянулся на кровати.
— Игра Чака во многом напоминает игру моего отца — точность и чистота. Его талант больше результат шлифовки, а не природный дар.
— Такой, как у меня.
— Ну да. Природный талант в игроке всегда вызывает зависть соперников. А мой отец говорил, что таких врожденных способностей, как у тебя, он еще ни разу не встречал за всю свою карьеру. — Она улыбнулась ему поверх бокала. — Но тем не менее он всегда хотел, чтобы ты был более дисциплинирован. И потом, эти твои… выходки на корте…
Тай рассмеялся и поцеловал колено Эшер.
— Они просто выводили его из себя.
— Мне кажется, твоя игра сейчас ему понравилась бы больше.
— А твоя? — задал он встречный вопрос. — Как бы он оценил твою игру сейчас?
Эшер опустила глаза.
— Он не станет этого делать.
— Почему?
— Тай, прошу тебя… — Она умоляюще протянула к нему руку, прося замолчать.
— Эшер, — он взял ее руку, — я же вижу, что ты страдаешь.
Слова вырвались прежде, чем она смогла сдержаться.
— Я его предала. И он меня не простит.
— Он — твой отец, не забывай.
— И был моим тренером.
Тай не понял и покачал головой:
— Какая разница?
— Очень большая. — Эшер страдала так, что боль стала нестерпимой. Она отпила шампанского, чтобы немного ее заглушить. — Прошу тебя, Тай, не сегодня. Я не хочу портить этот вечер.
Он наклонился и перецеловал ее пальцы один за другим. Пока не почувствовал, что напряжение покидает ее.
— Ничто не может его испортить.
Их глаза встретились, и Эшер сразу ощутила, как часто забился пульс.
— Я никогда не мог забыть тебя, стереть из памяти, — признался Тай. — Столько вещей напоминали постоянно о тебе — какая-то песня, фраза. Тишина. Были моменты ночами, когда, клянусь, я слышал твое дыхание рядом с собой.
Эти слова тронули и одновременно больно задели.
— Тай, это было давно. Мы начнем все сначала.