«Тебе за этого хорошенького кто-то та-ак накатает. Эльфа-то не жалко?»
«Хм! Нет. Я первая не начинала. А ты вообще молчи. Да, кстати, ты кто?»
Как только мне пришло в голову озадачиться этим вопросом, противный голос пропал, и взгляд сам собой наткнулся на обалдевшую до нельзя Катинку, взирающую на меня мягко сказать… Да мягко не скажешь. Как на идиотку она смотрела в общем.
Так это я вслух так мило побеседовала?
«Попала! — откомментировал все тот же голос. Или мой собственный? — Кому тут было скучно?»
Покосившись, я посмотрела на не менее обалдевшего Элестса, по-прежнему обнимающего меня за талию и плечо. Правда, он еще казался и чуть обиженным. Интересно на что — на лопоухого или на все остальное.
Подумать нормально я так и не успела.
Дверь снесло с петель.
Мужик на диване в очередной раз (кажется, уже в пятый) рухнул в обморок.
А дальше началось настоящее веселье. Ох, лучше бы я еще пару часов по морозу побегала, чем эта пара минут!
В комнату ворвалось нечто большое, черное и сверкающее огромными лиловыми глазищами.
Я, памятуя о внутреннем диалоге, так рванула от эльфа, что даже уронила растерявшегося парня. Элестс не очень удачно приземлился, прямо на последнее увлечение малышки Эдиты, стоявшее на столике, попутно сломав и его. Это были заморские растения, чудные кактусы, или как их там, какаусы, какусуты? Короче, каки те еще. Проткнутый острыми иголками эльф заорал. Я, сразу не сообразившая о мягкости его приземления, тоже. Перепуганная Катинка, поглядев на нас, наконец отошла от первого шока и присоединилась, взяв такую ноту, что живущая неподалеку оперная певица удавилась на панталонах от зависти. Остальные вопили, по-моему больше за компанию.
Первым в себя пришел, как ни странно, жертва моего утреннего произвола.
— А-а, ч-что т-тут пр-проис-сходит?
Мы переглянулись.
Эльф опасливо смотрел на здоровые клинки в руках пришельца. Катинка во все глаза на него самого, я и не знала, что они у нее такие большие. Мужичок косил разбегающимися от такого глазками на всех сразу. Чудище слегка оглушено хлопало глазами, осматриваясь.
— Э-э, у тебя как всегда веселье.
Тут меня пробило. Сев на пол, я начала ржать, другого слова не скажешь. Схватившись за живот, и утирая слезы. И очень надеялась, что моя челюсть не выпадет.
Где-то через минуту сплошных переглядываний и моей истерики, я была взята за шкирку и подвешена в воздух.
— Малышка, ты здорова?
— У-у, — только и смогла протянуть я.
Может, смогла бы и выдавить хоть что-то членораздельное, но в следующее мгновенье на голову демона обрушился приличный такой кусок дерева, в бытность свою существовавший как ножка стола, сломанного мною в припадке гнева.