– Про свое, – бурчала Катерина. – Про девичье… И кто их только выпустил тут, кур этих?
– Их, Катенька, не выпустили, их потеряли. Кто-то нагрузил машину доверху, а закрепить не постарался… Кать, смотри, здесь цыплята…
Они оттаскивали коробки с живыми курами. Катя не могла просто так их оставить, но что делать, она тоже не знала. А некоторые куры еще носились по дороге, их надо было поймать, иначе жизнь пернатых могла закончиться гораздо раньше положенного времени.
За курами бегал Заревский. Как ни расстроена была Катя, но удержаться от улыбки не могла – широко расставив руки в стороны, согнувшись почти пополам, здоровенный мужик носился за каждой птицей со сладкими причитаниями:
– Цыпы-цыпы-цыпы… Ать… куда же тебя?! Иди сюда, миленькая… иди-иди-иди… Ах ты клуша! Все равно догоню!
– А здесь есть какая-нибудь ферма поблизости? – спросила Катерина. – Может быть, оттуда выпали? То есть везли оттуда и потеряли.
Заревский на минуту задумался.
– Ферма есть, но нам их туда не довезти – коробки в машину не войдут.
– Слушай, давай так, – решила Катя. – Ты отвезешь нас к Огребцову, а потом вернешься и съездишь на ферму. Ну не дело это живых кур в чистом поле оставлять. А коробки мы все с дороги убрали.
Теперь они уже вдвоем носились по дороге с растопыренными руками, и окрестности оглашались их выкриками:
– Цы-ы-ыпа-цыпа-цыпа… Куда тебя несет-то, дурочка? На дорогу не беги! Не беги на дорогу, я сказал! Цыпа…
За таким важным занятием и застал их неизвестный мужик.
– То исть кур моих воруете, так? – сердито спросил он, уперев руки в бока. – Я их, значицца, ростил, воспитывал, кормил, а вы, оглоеды, прикарманиваете?
– А вы кто такой? – выпрямился Заревский.
– Я хозяин ихний! – гордо дернул кадыком мужик.
– Так какого лешего ты их по всей дороге раскидал?!
– Мои куры, куда хочу, туда и кидаю. И… это… помоги мне коробки в машину составить, а то ходит он тут!
Заревский хотел было помочь, но Катя сердито дернула его за рукав.
– Пойдем. С таким хамом нам некогда разговаривать.
Они, конечно же, опоздали.
Еще в машине Катя выпустила Чижика из переноски, надела на него кокетливую шлейку и к витым воротам вышла с сумкой в руке и котом на поводке. Переноску она оставила у Заревского в машине.
– Чижик… ты, главное, не бойся. Я с тобой. И не боюсь совсем… Нет, Чижик, то, что у меня ноги трясутся, так это… от холода.
Дорогу ей преградили два немногословных молодых человека атлетического сложения.
– Здрассте… – вежливо склонила голову Катя. – А я к Огребцову, да… У меня и паспорт с собой… Ой, погодите, я же позвонить должна.