Тихий стон вырвал темного владыку из всепоглощающего пожара. Затуманенный страстью взгляд наткнулся на огромные, полные слез, изумрудные глаза. И вдруг что-то щелкнуло у него внутри, он смотрел на нее, словно видел впервые. Красные, распухшие от его поцелуев губы, пленительно красивый изгиб нежных плеч, тонкая сеточка вен на шее, просвечивающаяся сквозь алебастровую кожу, мокрые спиральки рыжих волос, прилипшие к бледным щекам. Она была такая беззащитная, такая трогательно нежная, такая невыносимо желанная. Ему вдруг очень захотелось просто обнять ее и больше никуда не отпускать. Осторожно обхватив ладонями ее лицо, он в бесконечно нежном поцелуе прижался губами к ее заплаканным глазам, забирая горькие слезы, прогоняя страх, словно просил прощение, за причиненную боль. Сняв плащ, он укутал в него жену, скрывая следы своего буйства и приходя в себя от пережитого страха. Прочертив в воздухе темный символ перехода, Рэйнэн поднял на руки свою бесценную ношу, и шагнул в клубящуюся тьму.
Он вышел с ней на императорской половине. Крепко прижимая к себе малышку, Рэйнэн на ходу высушил ее одежду, но девушка все равно продолжала вздрагивать всем телом, тихо, как-то по-детски всхлипывая. Владыка укутал жену плотнее в плащ, сел на кровать, и, обволакивая ее всем своим телом, в попытке согреть, стал убаюкивать как ребенка. Рэйнэн медленно раскачивался, еле касаясь губами непослушных кудряшек, повторяя как заклинание:
-Все хорошо, все будет хорошо, моя маленькая.
Он не знал, сколько прошло времени, это не имело для него никакого значения, весь мир в этот момент сосредоточился в хрупком, вздрагивающем в его руках теле жены. И темный владыка бессознательно продолжал прижимать к себе Тамми еще сильнее, пытаясь забрать своим телом ее боль и страх.
Она затихла, перестала дрожать, дыхание стало ровным и спокойным. Рэйнэн чувствовал, как оно щекочет его шею. Осторожно отодвигаясь, он взглянул в лицо Тамми. Девушка уснула у него на руках, губы слегка подрагивали, складываясь в какую-то горькую и совершенно беззащитную улыбку. Ему захотелось закричать, ударить кулаком в стену, пойти и что-то разбить, а лучше убить кого-нибудь, лишь бы не видеть этого несчастного выражения на ее прекрасном лице. Он мучил себя. Она лежала в его руках, такая близкая, восхитительная, желанная, а он боялся пошевелиться, боялся коснуться ее губ - розовых, влажных, манящих. Медленно поднявшись, император уложил спящую супругу на постель, потом завернув ее в край одеяла, присел перед кроватью, с нежностью разглядывая ее лицо. Ему вдруг стало страшно, по настоящему страшно, так страшно, что по спине пробежал ледяной озноб. Не успей он вовремя ... Сердце вдруг болезненно сжалось, а потом застучало быстро-быстро, словно хотело вырваться из груди. С ним происходило что-то странное, что-то чего он не мог ни понять, ни контролировать и это пугало еще больше.