– Я не могу, – тихо выдохнула она, пытаясь высвободиться из его объятий, но Габриэль лишь еще крепче прижал ее к себе.
– Не можешь или не хочешь, Брин? – хрипло выпалил он.
Она на миг закрыла глаза, прежде чем ответить ему.
– Габриэль, отпусти меня.
Он поджал губы, на виске нервно пульсировала жилка.
– Зачем ты так поступаешь, Брин? – простонал он. – Почему мы оба страдаем из-за твоего упрямства?
Брин не считала, что виной всему ее упрямство. Для нее все было гораздо сложнее.
– Ты знаешь почему.
– Ты переживаешь, что подумает мама, – скептическим тоном произнес Габриэль. – Тебе кажется, что она не одобрит наши отношения.
Слезы выступили на ее глазах.
– А разве тебе это не кажется важным? – задохнулась она. – Ты считаешь, что я должна поступать как мне вздумается и не учитывать мнения остальных?
– Если ты хочешь меня, тогда да, черт побери, именно это тебе и следует сделать! – Его глаза светились злобой.
Брин покачала головой:
– Наша ситуация слишком запутанная, и не нужно еще больше ее усложнять. Это твои слова.
– Я просто предупреждал тебя не воспринимать всерьез флирт со стороны Рафа, – процедил он сквозь зубы.
Брин моргнула, в глазах ее по-прежнему стояли слезы.
– Габриэль, остался только один день нашего сотрудничества. Можем провести его без пререканий?
Он помрачнел.
– Ты полагаешь, после сегодняшнего вечера я просто мило раскланяюсь и исчезну из твоей жизни?
Она напряглась.
– Эрик говорил мне, что после открытия выставки молодых талантов ты вернешься в парижское отделение галереи.
– Неужели? – мрачно улыбнулся Габриэль.
Брин пристально посмотрела на него, но он выдержал ее долгий взгляд. Ей стало не по себе.
– Ты не собираешься возвращаться завтра в Париж? – тихо произнесла она.
– Нет, не собираюсь, – с удовольствием ответил он. – Как раз это я и обсуждал с Рафом и Микаэлем, когда ты появилась. Микаэль завтра улетает в Нью-Йорк и будет целый месяц руководить галереей, Раф отправляется в парижское отделение «Архангела», а я остаюсь здесь курировать выставку и аукционные торги.
Брин знала, что для публики двери выставки будут открыты завтра и картины останутся в галерее до тех пор, пока не будут включены в заявку очередного аукциона, который состоится через две недели.
Это значит, что Габриэль пробудет в Лондоне по крайней мере еще две недели, может, и дольше – и одно его присутствие в городе будет невыносимой, безжалостной пыткой.
– Габриэль, отпусти меня, – строго сказала она. – Пожалуйста, – добавила она, потому что он не ослаблял свои объятия. – Мне нужно быть на работе к десяти часам.