Они дошли до конца переходного мостика и Анна остановилась. – Ты считаешь?
– Да. Справа лифты?
– Да. А слева балкон, лестница с которого ведет прямо вниз к ресторану. Сразу за углом есть двери, они выводят к бассейну. Там же находится и бар, но он уже закрыт.
Анна хотела попросить Грэм не выходить одной на эту территорию, но все же ей удалось сдержаться, подумав, что, скорее всего Грэм никуда не пойдет без нее. Хоть она и была гордой и независимой, но никогда не отличалась безрассудством.
– Мы можем спуститься вниз к шезлонгам, или пройтись по палубе, где расположены казино и оздоровительные центры, или же выйти на свежий воздух и полюбоваться звездами.
– У нас впереди еще столько дней, чтобы исследовать этот корабль, – сказала Грэм, обнимая Анну за плечи. – Сегодня я выбираю звезды.
– Хорошо. – Анна обняла Грэм за талию и склонила голову на ее груди.
– Тогда нам нужно подыскать шезлонг.
Найдя шезлонг, Анна перенесла его в дальний конец палубы, подальше от ветра и прогуливающихся в ночи пассажиров. Туда, где их никто не потревожит. Она разложила шезлонг и повернулась к Грэм.
– Вот теперь можно прилечь.
Грэм вытянулась на лежаке и Анна расположилась у нее между ног, прижимаясь спиной к груди Грэм.
Когда руки Грэм обвили ее сзади, она взяла их в свои руки и прижалась лицом к шее Грэм. – Вот так отлично.
– Тебе не холодно? – спросила Грэм, ее губы едва касались уха Анны.
– Нет, не тогда, когда ты держишь меня так.
– Ты можешь сосчитать звезды?
Анна засмеялась. – Их здесь тысячи.
Грэм высвободила одну руку, и просунула ее под свитер Анны, поглаживая ее пальцами по животу. – Сколько их прямо над нами?
– О, – Анна задумалась, видя, несчетное количество мелких звезд между яркими созвездиями. – Их несколько сотен.
– Даже ветер здесь совершенно другой, – заметила Грэм, склонив голову набок и прислушиваясь. – Он, то нарастает, то стихает, словно само небо дышит. Или же он играет для нас.
Анна прикрыла глаза, пытаясь уловить мелодию ночного неба, которую слышала Грэм. Звезды все еще мерцали в ее закрытых глазах, а ее тело дрожало от ласковых пальцев Грэм, играющих песню ветра на ее обнаженной коже.
Грэм делала это неосознанно, когда музыка захватывала ее, когда еще только формировалась в ее голове. Пальцы пианиста играли сами по себе. Анна влюбилась в нее именно в тот момент, когда впервые увидела, как она играет, и навсегда потеряла свое сердце, отдав его женщине, чья музыка была жизнью, а жизнь музыкой. И сейчас, спустя несколько лет, она не переставала влюбляться в нее, каждый раз, когда Грэм играла. Сегодня, она чувствовала эту игру на себе.