— Вы замечаете, что сыпете вопросы непрерывным потоком? Получается бам-бам-бам! — Она рубит воздух рукой. — Вы не даете возможности ответить. И похоже, что вам это действительно нравится.
— Правда? — Харди умолкает секунд на пять, как будто перестраиваясь. — Первое убийство… — говорит он, производя на этот раз убедительное впечатление нормального человека. — Каким вы его находите?
— Зловещим.
— Как вы поступили со списком Марка и Бэт?
— Когда я его читала, мне хотелось расплакаться, — признается она. — Там некоторые из их лучших друзей, учителя Дэнни, соседи, приходящие няни, которые сидели с их детьми. Они перенесли психологическую травму и не могут думать упорядоченно.
— Или же они очень умные. Мы ведь не просили у них этот список. Возможно, этим они пытаются направить наши поиски. И отвести внимание от их собственного дома.
Элли ошарашена.
— Но они не убивали Дэнни!
— Вы должны научиться никому не доверять.
— Я должна — что? — Выплеснувшаяся у нее изнутри злость почему-то переходит в конечности, отчего руки начинают дергаться. На ее столе большой дырокол, и она ловит себя на мысли, что из него получится хорошее оружие. — Так вас послали сюда, чтобы вы меня этому научили? Вот в чем преимущество вашего опыта! Фантастика!
Складывается впечатление, что с чем бо́льшим количеством эмоции сталкивается Харди, тем меньше он раскрывает себя.
— Сейчас вы должны взглянуть на вашу общину как бы снаружи, со стороны, — говорит он.
— Не могу я быть снаружи! И не хочу быть!
Он промахнулся с ней, промахнулся на много миль. Почему он не может признать, что сочувствие может быть достоинством? Видит Бог, сейчас, когда здесь Харди, сочувствие это нужно им еще больше. Пригладить перья, которые он умудрился в столь короткие сроки взъерошить, — это уже сама по себе отдельная большая работа.
— Если вы не можете быть объективной, вы не подходите для этого, — говорит Харди.
Элли фыркает. Это просто смешно. Как она может не подходить для этого? Это ее территория! Это он для этого не подходит, приперся сюда, занял место, предназначенное для другого человека, и даже чашку кофе не может принять, чтобы при этом тяжело не вздохнуть.
Он смотрит ей прямо в глаза.
— Вам необходимо понять, Миллер. На такое убийство способен кто угодно. При определенных обстоятельствах.
— Нет, — твердо говорит она. — У людей, у большинства из них, есть свой моральный компас.
— Компасы ломаются, — говорит он, глядя на нее поверх своих очков. Теперь он переходит на снисходительный тон. — А убийство терзает душу. Кто бы это ни сделал, рано или поздно он себя проявит. Каждый убийца рано или поздно проговаривается. Вы знаете, какие эти люди обычно. А вы посмотрите на них под необычным углом. И прислушивайтесь к своей интуиции.