– Мой князь, дозволь… – Даньша умолк на полуслове, не договорив.
Трувор небрежно махнул рукой, заставив отрока умолкнуть.
– А ну, малой, слетай за водицей, – обратившись к мальчишке, произнёс Трувор, указав рукой в сторону колодца.
Мальчуган сорвался, притащил ведро, черпал из него воду ковшом и поливал на руки князю. Умывшись, князь отправил мальчика за рушником, вытерся.
– Ну, а теперь докладай, что за невидаль такая у наших ворот стоит, пужаться мне её, аль нет?
Круглое веснущатое лицо сморщилось, глазки стали похожи на маленькие щёлки.
– Да я же говорю, княже, вои прискакали, не наши, тебя видеть желают.
– Ну, а коли желают, так что ж их держат тогда? Милости просим, а ну дуй к воротам, вели пустить.
Мальчик умчался. Трувор подошёл к застывшему Даньше, прошептал:
– А ты, отрок, рот не разявь, вели одёжку нести, кольчугу, да корзно моё, словом всё как положено. Да гридь покличь, а то мало ли…
– Опять князь гуляет, – произнёс приземистый мужик, поглядывая в сторону княжьих построек, откуда доносились крики и смех.– Так недолго и все богатства промотать.
– Да ладно тебе ворчать, Зазуля, – ощерился в улыбке молодой щербатый парень, вытирая рукавом губы, – Князь наш, воин славный, что прокутит да прогуляет, всё тут же восполнит. Сходит опять к балтам, или к чудинам, али ещё к кому, и снова с богатством возвернётся.
В ответ на это, тот, кого назвали Зазулей, укоризненно покачал головой, и, махнув рукой, отправился восвояси, гуляния тем временем не утихали.
Пир, который младший из Годлавовых сынов устроил в честь своего гостя и вновь назначенного воеводы Вадима Храброго, а это именно он со своей дружиной в тридцать сабель, явился накануне к Трувору, и попросил разрешения вступить в его дружинное братство, превзошёл все ожидания гостя. Столы поставили во дворе перед гридницей, пригласили множество гостей. Вся дружина и знатные мужи стольного города западных кривичей Изборска были приглашены на это веселье.
Оба, хозяин и гость были примерно одного возраста, оба крепкие и статные точно былинные витязи из сказок. Трувор восседал за широким столом, который аж прогибался от лакомств и медов, разнообразной снеди лежащей на нём, новгородский боярин сидел по правую руку от князя.
– Вот такая жизнь по мне, воля, веселье, да походы, не могу я долго на месте сидеть. Мне бы в поле чистое, конь, сабля да ветер, – произнёс Вадим, потягивая крепкое ароматное пиво из турьего рога. – А в Новгороде, что сидишь на заду, не развернуться, не потешиться.
Сидевший рядом Трувор, усмехнулся, покручивая длинный ус. Было видно, что слова гостя ему по душе.