Огонь раздуваемый ветром охватывал здание с неистовой силой. Крики людей, которые не принимали участия в битве, а прятались в загоревшемся строении, заглушили звон ратного железа. Люди выбегали на улицу, прикрываясь руками от огня, и разящей стали. Женщины и дети кричали от ужаса, падали, но две бьющиеся рати не обращали на них никакого внимания.
– Если огонь перекинется, могут другие дома заняться, – подумал Вадим. – Хотя дождь, пожалуй, не даст, а впрочем, какая теперь разница.
Сражавшийся в первых рядах, в это мгновение он увидел красный плащ Рюрика. Князь, когда его воины объединились в единую рать, теперь уже командовал всем своим войском.
– Это мой шанс, я должен его убить сейчас, или никогда, – в голове Вадима мелькнула отчаянная мысль, и он крикнул во весь голос. – Рюрик, я воевода Вадим, сразись со мной, если не трус!
Ветер отнёс слова в сторону, и князь их не услышал. Тогда Вадим, сквозь гущу боя, позабыв обо всём, ринулся в сторону своего врага, продолжая выкрикивать его имя. Когда он, растолкав нескольких городских воев, и зарубив кого-то из русов, вырвался из общей свалки, Рюрик услышал брошенный вызов. Глаза противников встретились.
– Теперь, он мой, – подумал Вадим
Князь бросился навстречу.
Несколько гридней, услыхав крики Вадима, бросились наперерез, но Рюрик зло прикрикнул, и они отступили. Князь принимал вызов.
Но не так просто было прорваться сквозь плотный сражающийся строй. Толпа откинула Вадима в сторону и он, оказался прямо возле горящего здания. Пыхнуло жаром, воевода отшатнулся, какой-то воин, с рассечённой головой рухнул прямо под ноги, предводитель восстания поскользнулся на липкой крови и упал. Жуткая боль пронзила колено, но Вадим вскочил, оглянулся по сторонам, в поисках врага, которого он упустил из виду. В этот момент раздался хруст и грохот, крыша горящего здания рухнула и одна из опорных балок, отлетев, на большое расстояние, ударила Вадима по голове, и он рухнул, потеряв сознание прямо к ногам, только что подоспевшего князя.
Вадим стоял на коленях на сырой вымощенной камнями площади, и озирался по сторонам. Намокшие от дождя колодки, стягивающие запястья и шею давили на плечи, причиняя жуткую боль. Часть его тела была обожжена, и поэтому деревянные оковы, давящие на опалённую плоть, резали тело, словно раскалённое железо. Когда, в момент битвы, горящая кровля обрушилась на него, он не только потерял сознание. Он упал на горящие балки, и лежал так, пока кто-то не вытащил его из огня. Если бы Вадиму сказали, что это сделал сам князь, рискнув при этом собственной жизнью, он бы, пожалуй, не поверил. Стальной шлем спас его от удара, и он не погиб на месте. Судьба подарила ему ещё пару дней, и Вадим был этому рад. Среди таких же как и он, закованных в деревянные кандалы пленников, он увидел Рубца. Приметив, что старик вертит головой и то и дело шевелит губами, Вадим решил: «Старый пень даже тут не изменил самому себе, и продолжает ворчать». Эта мысль, даже вызвала у воеводы улыбку. Неподалёку от Рубца он заметил Гостяту, тот был угрюм и молчалив. Вадим уже знал, что гостятин брат Бава погиб, когда воины князя штурмовали южные ворота. Знал Вадим и то, что Ходота, покинул место боя, и спрятался где-то в городе, и теперь в поисках его, воины Рюрика, раскали по всему городу. Ливень давно закончился, и теперь дождь лишь моросил, и это приносило некоторое облегчение обожжённому телу. Вадим сглотнул, облизал намокшие губы, что бы хоть как-то унять жар.