Пращуры русичей (Жоголь) - страница 203

Над капищем дымили костры, плакальщицы пели, трубили рога, звенели гусли, люд стоял и смотрел, на волхва, который вознеся руки к небу, молил грозного идола, закопченного густыми дымами, ниспослать победы и долгую славу, лилась кровь, лились и песни. Голос певца, был протяжен и печален:

– Наконец-то глаза мои раскрылись, – рассуждал князь, глядя, как губы идола окрашивались человеческой кровью. Перун, мой бог, шлёт мне победы и удачу, он помог мне одолеть мятежников, он раскрыл мне глаза, и показал, кто мой истинный враг. Слабый и мягкий не способен править народами, но глупый не способен править даже стадом овец. Теперь я знаю, что мне делать, и я верну себе сына. Костры дымили, чадя густым и едким смрадом, удушливая гарь щипала глаза и ноздри, люди верили, в то, что боги принимают их жертву.

Они ехали по старой изборской дороге, особо не прячась и не скрывая себя. Даньша решил направиться в сторону Изборска, и остановиться именно там. Он сидел на молодом жеребце, плохо выезженным, но в целом смирном и покладистом. За ним следовал Лейв на старенькой смирной кобылке, снова, облачённая в мужское платье Леська на низкорослом мерине, замыкала шествие. Все трое покинули Новгород три дня назад, как раз накануне того, как Рюрик со своим войском подошёл к стенам города.

– Ты не должен оставаться со мной, это не твоя месть, – сказал Вадим Даньше, когда они прощались. – Ты и так много сделал для меня, пришла пора подумать о себе. Ты рос кузнецом, может пришло время вспомнить былые навыки?

– Трувор был и моим князем, он многое сделал для меня, и я тоже готов отомстить его убийце, – ответил молодой гридь, но в его голосе не слышалось былого ахарта.

– Довольно, я управлюсь сам, а ты должен теперь думать о ней, и о том, кто появиться у вас в скором будущем.