- Ты лучше послушай свое сердце. Есть ли оно у тебя?..
Оторопев, я приложил руку к левой стороне груди. Как будто ничего не слышно... Не может быть!..
- Да, не удивляйся. Сердце у нас с тобой одно на двоих, и оно у меня, - он показал на свою грудь.
- А кто ты такой? - Я не очень-то поверил его словам.
- Я - это ты.
Голова у меня закружилась, я едва удержался на ногах. Пошарив в карманах, нашел сигареты, закурил и предложил ему. Мы долго молча курили. Наконец он заговорил:
- Ты был несправедлив к фее Дурдане. Эта девушка - самая прекрасная на свете. А ты поверил чепухе, которую болтают о ней люди непорядочные. Я очень люблю ее, да и ты ведь любил.
- Нет, - поспешил возразить я. - Я ее не люблю. Она колдунья. Ей тысячи лет, и она превращает каждого, кто к ней стремится, в комок пыли...
- Брось, все это сплетни господина Хамави. Ты просто боишься. Боишься, что и тебя могут выгнать из института, как выжили старого учителя. А ведь у каждого таланта, в сущности, есть своя фея, своя вдохновительница. И у людей, проживших тысячу лет, тоже были свои феи...
Я раздраженно махнул рукой и ушел. А он отправился искать свою фею.
* * *
С того дня я жил без сердца. Так было легче. Я уже не совершал необдуманных поступков, а руководствовался трезвым рассудком. И фея Дурдана больше не приходила ко мне...
Шли дни, недели, месяцы - унылые, однообразные. Хамави все чаще хвалил меня, и я втягивался в свою новую жизнь. И мне уже не казалось удивительным, что там, где раньше билось сердце, теперь пусто и спокойно. Иногда я приходил в ужас: а вдруг окружающие узнают, что у меня нет сердца? И я старался отдалить от себя всех, с кем дружил раньше, кто был мне когда-то дорог. О двойнике я тоже старался не думать - это было мучительно.
Закончилась учеба и меня взяли в оперный театр. Господин Хамави дал мне отменную аттестацию, он назвал меня самым способным и перспективным молодым художником.
Получив столь завидное место, я решил вести себя так, чтобы понравиться главному художнику, войти к нему в доверие и добиться успеха.
Однажды Главный, посмотрев декорацию, посоветовал "убрать" с нее величественный дворец. Я охотно это сделал-дворец напоминал тот, возле которого меня застала в памятную ночь буря. Изучив вкус своего начальника, я стал убирать с декораций все, что носило необычность, что придавало им возвышенность, романтичность. Теперь действие шло среди приземистых угрюмых зданий, при этом обязательно черно-белых. В духе времени. Постепенно приходило признание, я стал вхож в общество, где можно было наслаждаться радостями жизни.