В последнюю очередь я взглянул на лицо.
Черные волосы были коротко подстрижены и завиты в крутые локоны, глаз, к сожалению, я не мог разглядеть из-за солнцезащитных очков. Короткий прямой нос, рот, говорящий о распутной жизни и терпимости к нарушениям требований морали. Полные безвольные губы в сочетании с резкой линией подбородка — вот и весь портрет особы, не знающей, что такое жалость.
Я располагал аналогичным мысленным портретом Бэби, мисс Клэй Роулинз номер пять, и подумал, что Соня Дрезден, видимо, в свое время оказалась для него твердым орешком, женщиной со слишком сильным характером. Именно по этой причине он позднее искал утешения у молоденьких мальчикоподобных девчонок типа Бэби.
Конечно, мысль, пришедшая мне в голову, — тут же одернул я себя — была глупейшая, потому что я не видел трех «промежуточных» миссис Клэй Роулинз.
Геркулес неуверенно откашлялся:
— Дорогая… Этот парень говорит, что хочет поговорить с тобой по поводу дочери. Мне кажется, он не относится к категории сумасшедших художников…
Она сняла очки, чтобы лучше разглядеть меня, я же поспешил ознакомиться с ее насмешливыми темными глазами, обрамленными густыми длинными ресницами.
— Вы не из категории художников-психопатов, мистер?..
— Рик Холман, — представился я. — Хотел видеть вас именно по этому поводу, мисс Дрезден: ваша дочь и ненормальный художник.
— Холман? — Голос у нее был грудной, я бы даже сказал чарующий. — Я где-то слышала это имя.
— Возможно… Клэй Роулинз страшно обеспокоен из-за того, что его дочь живет с ненормальным художником. Он поручил мне попытаться убедить ее возвратиться домой. Сегодня утром я с ней встречался, но лишь напрасно потратил время. Тогда я решил, что мне необходимо поговорить с ее матерью и…
— Я была ужасно молодой матерью, — поспешно прервала меня Соня Дрезден. — Когда Энджи родилась, мне было восемнадцать лет. Я воображала, будто у меня появилась младшая сестренка и мы будем играть вместе, когда она подрастет, но этого не случилось. А теперь ей восемнадцать…
— Девятнадцать, — поправил я.
— Правда?
Она быстро надела темные очки.
— Вечно забываю точную дату рождения Энджи!
— Познакомившись с Лумисом, — сказал я, — я решил, что он психопат. По-моему, он не пара Энджи. Более того, она живет в обстановке, которая представляет угрозу для ее жизни.
— В данный момент, как я понимаю, вы занимаетесь благотворительной работой, мистер Холман? — спросила она теперь уже откровенно насмешливым голосом. — По всей вероятности, это нечто новое для вас.
— Клэй Роулинз поручил мне попытаться убедить Энджи вернуться домой, — продолжил я, не обращая внимания на ее насмешки. — Мне ничего не удалось сделать. Но Лумис произвел на меня тяжелое впечатление. Возможно, он и не ненормальный художник, как вы его именуете, но, несомненно, он — психопат с предрасположением к насилию.