Маленькое путешествие наконец завершилось, Семен Егорыч открыл дверь своей квартиры и с наслаждением потянул носом уютные домашние запахи. Не позволив себе расслабиться, Семен Егорыч сразу отправился в душ. Выбрался он из-под горячих струй бодрый, посвежевший, готовый со вкусом употребить остатки субботнего вечера. Стоя босиком на теплой керамической плитке, Семен Егорыч оглядел себя в зеркале. Сухощав, подтянут, даже жилист, почти без расслабленной старческой рыхлости, нос орлиный, подбородок волевой. От морщин на щеках никуда не деться. В сентябре позапрошлого года Семен Егорыч делал небольшую подтяжку, но, видно, придется повторить. Зато никакой лысины, волосы свои, не пересаженные, не синтеноловые. Зубы – увы, не свои (а у кого они свои?), – держатся крепко, и ладно. «Я еще мужчина хоть куда, – подумал Семен Егорыч. – И почему этот безногий хмырь решил, будто я ему ровесник? Верно, совсем спятил от водки».
Через четверть часа Семен Егорыч, облаченный в мягкие домашние брюки, темную сорочку со стоячим воротничком и стеганый халат, очень похожий на настоящий шелковый, нарезал ароматными кружками настоящий лимон. По головизору показывал новости официальный госканал. Полутораметровый куб, наполненный легчайшим дымом, висел посреди комнаты, источая во все стороны звук и свет. Внутри куба суетились три рафинированные личности в сетчатых пиджаках. Они взахлеб читали о событиях в мире, перехватывая друг у друга цветные листочки и время от времени совершая серии нелепых телодвижений. У двоих явственно посверкивали лысины. Теперь так модно. Естественность в фаворе.
Семен Егорыч убрал звук и пошел к настенному бару. Там из потайного отделения он достал пузатую бутылку со звездами на горлышке и стеклянный стаканчик. Поставил бутылку на низкий столик возле разовой тарелки с лимоном. Отступив на шаг, полюбовался. В холодильнике лежало говяжье филе, разделанное на пластики. Его можно было отбить и обжарить с солью и перцем. Семен Егорыч взглянул на часы и отказался от этой идеи. Вместо мяса Атутин нарезал немного пармезана, затем подвинул столик к креслу, налил полную стопку коньяка и уселся, блаженно вытянув ноги. Гурманя и растягивая удовольствие, он долго разглядывал напиток на свет, нюхал его, покачивал из стороны в сторону. Затем отхлебнул глоток, покатал во рту, тихо мыча от удовольствия, наконец проглотил и откинулся на мягкую спинку. Семен Егорыч обожал коньяк. Что ни говори, а так жить стоит! Неделя выдалась непростая, и масса Сэм заслужил пару рюмочек. В четверг он продал Носорогу четыре карточки и взял за каждую по штуке. Сукин сын, конечно, был страшно недоволен, пытался торговаться и даже прозрачно угрожать, но денежки таки выложил. С Носорогом иметь дело проще, чем, скажем, со Стасом. Надо и впредь не опускать марку, но быть начеку, дилеры не любят расплачиваться из собственных карманов. И Семен Егорыч сделал еще глоток за здоровье Носорога. Коньяк был выше всяких похвал, и сыр неплох.