Переходя безжизненные трамвайные рельсы, на которых всё ещё чернели горелым железом трамвайные вагоны и покосился кургузый маневровый паровозик, таскавший их в промежутке между оккупациями, разведчики переглянулись. Понятно стало — тут одним гримасничаньем может и не обойтись, а документов у них, после невольного заплыва по Керченской бухте, никаких.
Сколь ни были качественны бумаги, выправленные в разведотделе КВЧФ, — на соляной раствор они рассчитаны не были. А тут…
Впереди, странным образом напоминая больше дворянскую усадьбу, подвергшуюся нашествию французов в 1812 году, чем советское учреждение, громоздился, белея колоннами и чернея подпалинами на фронтонах, клуб им. Энгельса. Оживление, царившее возле «Офицерского клуба», тут сходило на нет, и этот покой был ещё более зловещим.
Миновать это заведение, конвоируя арестанта, не было никакой возможности. Не было поблизости никакого другого места, куда можно было бы вести пленную.
На осыпавшихся карнизах фронтона, в обугленных корягах акаций, иссечённых осколками, чернело нахохлившееся вороньё, время от времени повторяя распластанными крыльями зловещий контур имперского орла на белёной холстине: «Концентрационный лагерь генерального округа “Таврия”». Двухрядное заграждение колючей проволоки тянулось в глубь улицы, отмечая перспективу скелетами вышек.
Войткевич и Новик переглянулись. Дальше их незатейливая легенда на случай встречи с патрулем обрывалась немым многоточием. Куда, собственно, можно было вести арестованную дальше концлагеря, если, как говорится, сам чёрт велел?
Да и не было ничего дальше. Только порушенные заводские бараки для семейного проживания, заводская же конюшня, немногим отличной от них архитектуры, да, видимо, для контраста, двухэтажный дом для заводских инженеров — тоже этаким пирогом, с намёком на дореволюционную роскошь. И всё, пожалуй. Огромный порыжелый пустырь с серыми контурами индустриальных руин агломератной фабрики вдалеке.
— Не, ну кто б сомневался? — первым нарушил молчание «гефрайтер» Войткевич, замыкавший нехитрое их построение. — Куда хвост, туда и блохи.
«Фельдфебель» Новик обернулся и, прослеживая напряжённый взгляд Якова, повернул голову…
Туда же посмотрел и полицай-комиссар Мёльде с широких ступеней офицерского клуба. Правда, для того, чтобы разглядеть, что там привлекло внимание солдат береговой охраны (и самих по себе подозрительных), Эриху пришлось развернуться всем корпусом, придерживая сползающий с плеча реглан.