Лошади забеспокоились. Воздух сотрясал то какой-то жалобный вопль, то непонятный, вселяющий ужас глухой звук. Прямо перед носом у кабилов, ехавших в середине отряда, вдруг стрелой промчалась антилопа, словно по пятам за ней гнался демон. Стороной, словно тени, пронеслись другие животные. Взметнулась пыль. Зной нарастал с каждым мгновением. Ряды всадников вновь пересекли животные — газели, пантеры, антилопы. Пронесся даже жираф.
— Самум! Самум! — со страхом передавали из уст в уста.
Спустя минуту все пришло в ужасное смятение. Люди бросились к мулам, навьюченным кожаными мешками с водой. Мешки были моментально разрезаны. Каждый смачивал платок в тепловатой жидкости. Все лица были полны ужаса, мертвенно-бледны и мокры от обильного пота. Альбер тоже бросился к мулу и намочил в воде весь бурнус, мгновенно сорвав его с себя.
Внезапно налетел порыв ветра, но прохлады не принес. Казалось, он шел из раскаленной печи. За первым порывом последовал второй, а с ним на отряд обрушилось облако пыли. В воздухе возник неясный гул, с каждой секундой делаясь все сильнее.
— Самум! — снова пронеслось по рядам, и отряд рассеялся.
Вдруг до Альбера долетели приглушенные женские голоса. Их жалобный тон напомнил ему о той, которую он забыл в этом разгуле стихии. Он подумал о красавице еврейке и сразу же почувствовал прилив сил.
— Юдифь! — громко крикнул Альбер по-французски. — Если вы живы, дайте мне знать!
— Я здесь! — услышал он в ответ. — Освободите меня! Кабил не дает мне двинуться с места!
В этой гнетущей обстановке, когда вокруг не было ничего, кроме туч раскаленного песка, вселяющей страх полутьмы, рева самума, стонов и жалоб людей и животных, — ничего, кроме предчувствия неминуемой смерти, — Альбер, принуждая к повиновению свою храпящую, дрожащую, поднимающуюся от страха на дыбы лошадь, пробивался вперед, до боли напрягая глаза — их и без того жгло словно огнем, — пытаясь хоть что-то разглядеть, что-то различить в окружающем его мрачном хаосе.
Неожиданно он увидел впереди темную массу, очертаниями напоминающую всадника, и рядом с ним еще одну фигуру. Ему показалось, они борются друг с другом. Он пришпорил лошадь, спеша приблизиться.
— Ты умрешь, умрешь, как и я! Тебе не уйти! — долетел до него мужской голос, и он узнал похитившего Юдифь араба.
— Оставь меня, чудовище! — умоляла негодяя дочь Манаса. — На помощь!
Теперь Альбер воочию увидел Юдифь и кабила: кабил пытался перетянуть девушку на свою лошадь. Молодому французу оба показались тенями, они тоже не замечали Альбера, хотя он находился от них в каких-нибудь двух шагах. Вдруг справа от него что-то блеснуло — это был ятаган в руке кабила.