– Боец! – окликнул я ближайшего ко мне красноармейца с пехотными петлицами, последние полчаса мирно клевавшего носом. От того, чтобы окончательно уснуть, его удерживал лишь приказ поручика, пообещавшего лично покарать каждого задремавшего как предателя Родины, и находящийся под подбородком затвор «трехи», об который он неминуемо расквасил бы нос, опусти голову еще на десяток сантиметров. – Спишь?!
– Нет… – испуганно пискнул тот, смаргивая предательский сон.
– Передай по цепи: боевая готовность! Приготовить оружие, без приказа не стрелять! Гранаты без команды не бросать. Давай!
– Есть!
Вдоль нашей жиденькой цепочки – десяток красноармейцев не столь и много, чтобы перекрыть добрые сто метров дороги, – пронесся сдавленный шепоток репетующих бойцов, заклацали затворы винтовок и карабинов, сочно щелкнула затворная рама пулемета, едва слышно звякнула о край коробки патронная лента в руках второго номера.
Сняв с предохранителя автомат, я поудобнее ухватил оружие за горловину приемника магазина и упер локоть в землю. Уже почти привычно приложился к разложенному прикладу. Три запасных магазина лежали под рукой слева, успев покрыться крохотными капельками ранней росы. Что ж, похоже, не зря мы комаров кормили – сейчас повеселимся.
Неожиданно меня начало нешуточно потряхивать – то ли от утренней сырости, то ли, что вернее, давало о себе знать волнение с прочими «нервами». Блин, только этого не хватало! Нашарив на поясе флягу со спиртом, которую так и не вернул танкисту, сделал пару торопливых глотков. Отдышавшись и смахнув выступившее слезы, встретился взглядом с ближайшим бойцом, умоляюще глядящим на меня, и показал ему кулак. Обойдется. Сейчас верный глаз нужнее, чем смелость, чай, не в атаку идем. Да и «наркомовские» сто грамм пока никто в Красной Армии не вводил, так что перебьется служивый. А вот после боя – может быть. Вроде попустило.
Прислушался – в пронзительной тишине, какая бывает, пожалуй, только на рассвете, уже можно было различить завывание автомобильных моторов. А вот характерного для танков лязга не слышно, что не может не радовать. Секунды ожидания, как всегда бывает в последние мгновения перед боем, тянулись медленно, вязко, словно нехотя складываясь в минуты. Но вот наконец из-за поворота показалась колонна. Первыми, оторвавшись метров на тридцать, ехали два мотоцикла; стволы пулеметов смотрели в стороны обочин. Этих мы, как и договаривались, пропустили – байкерами в фельдграу должны заняться крайние в ряду бойцы, которым поручик разрешил (и даже рекомендовал) без ограничений пользоваться гранатами, поскольку два неподавленных пулемета на фланге – это весьма плохо.