– Понятно. – Я решительно склонился над ближайшим баулом.
Ого, именно что форма, гимнастерки и галифе вперемешку. Ну, в смысле не совсем вперемешку, каждые пять пар крест-накрест перетянуты бечевкой, но сам факт, как говорится. Не новая, правда, то самое «хб-бу», скорее всего, из госпиталя после спецобработки и везли, верно я угадал. А ведь переодеться нам ой как требуется, поскольку в реальности сорок первого года щеголять в джинсах и футболках несколько опасно для физического здоровья, причем в самом прямом смысле. Теперь бы еще обувь отыскать, не в кроссовках же рассекать. А к ботинкам или сапогам еще и портянки нужны, между прочим, или эти, как их там, обмотки?
– Наверное, пора уходить? – тусклым голосом осведомился из-за моей спины поручик. – Ты ведь говорил, не стоит надолго задерживаться?
– Согласен, Николай Павлович. И, ежели ты мне поможешь отыскать обувку, так и поступим. Только вопросов пока не задавай, хорошо? Все – потом.
– Вон тот тюк, у заднего борта. Его я раскрыть успел, там сапоги. После уж раненого увидал.
– Тогда уходим. – Перекинув через борт тюк с одежкой, я отправил следом указанный белогвардейцем баул с обувью. – Давай вниз.
Поручик безропотно спустился на обочину.
– Держи. – Я протянул винтовку и перебитый, заляпанный кровью ремень с патронными подсумками. – Вон там, возле колеса, еще планшетка и портупея. Оттащи все в кусты и жди меня. Я скоро. Только к автобусу не ходи, ладно?
– Почему, Виталий?
– Сказал же, вопросы – потом. И так задержались. Просто не ходи.
– Не понимаю…
Я мысленно пожал плечами: а, собственно говоря, кто я такой, чтобы ему что-то запрещать?
– Да не знаю я. Подумалось вот, что не стоит тебе это видеть. Но если хочешь – иди и смотри. Только быстро.
Более не глядя на поручика, я опустился на колени перед умершим бойцом и закрыл ему глаза, невидяще глядящие в лазуревое небо, выбеленное летним солнцем. Посидел несколько секунд, но молитва не выходила. Потому просто размашисто перекрестился: «Прощай, братишка. Все вы прощайте. Извините, но нам эти шмотки нужнее. А помочь я вам ничем бы не смог, так что просто простите. И вы, и те, кто в автобусе сгорел, и та девчонка. Покойтесь с миром, а мы отомстим, обещаю». В глубине души я понимал, что нужно вернуться к автобусу и забрать у безвестной медсестры документы. Но не мог. Вот как хотите понимайте, но не мог заставить себя вернуться туда еще раз; не мог, и все тут! Как там говорится: «Это было выше его сил»? Вот именно. Выше моих сил…
Несколько раз сильно сморгнув, я перепрыгнул через борт.